Читать книгу "Парфянин. Испытание смертью - Питер Дарман"

– Боюсь, у нас слишком мало сил. Лучников я поставлю позади твоих людей. Надеюсь, мы успеем перестрелять их конников, прежде чем они подойдут слишком близко. Ступай!

Он отбежал к своим людям и начал их перестраивать в оборонительную линию.

– У лучников только по тридцать стрел, принц, – предупредил Годарз. – И они легко смогут прорвать нашу оборону.

Я поглядел на него и засмеялся. Как же все это было абсурдно! Он удивленно посмотрел на меня, видимо, решив, что я тронулся умом.

– Ты не волнуйся, Годарз. Боюсь, что, какую бы тактику боя мы ни избрали, нынешний день не принесет нам ничего хорошего.

Облако пыли между тем приближалось. Домит выстроил своих людей в боевой порядок вокруг нас, а мои конники спешились и заняли позицию позади его воинов. Я прищурился, но смог рассмотреть только маленькие черные силуэты в отдалении. Кем бы они ни были, они явно спешили перехватить нас.

– Гафарн! – позвал я.

Мой бывший раб и верный товарищ тут же оказался рядом.

– Гафарн, вы с Дианой скачите на юг, а потом резко сворачивайте к востоку и ищите, где можно переправиться через Евфрат. Там есть мосты, воспользуйтесь ими.

– Я бы предпочел остаться с тобой, принц.

– А я бы предпочел, чтобы ты, Диана и ребенок остались в живых. Это моя последняя к тебе просьба как к другу. Если вы трое останетесь живы, значит, вся эта затея хоть чего-то стоила.

Тут он в первый раз в жизни не нашел, что ответить.

– Как я понимаю, ты со мною согласен, – я крикнул по линии: – Годарз и Алкей, ко мне!

Они появились через полминуты.

– У меня к вам просьба – сопровождать Гафарна и Диану в Хатру.

Годарз начал было возражать:

– Я бы предпочел…

– Я знаю, что бы ты предпочел, но я обращаюсь к тебе с просьбой. Это не приказ, просто один человек просит своего друга об одолжении. Я бы хотел погибнуть, зная, что все мои усилия и труды не пропали даром. Так что прихватите с собой кое-какие припасы и отправляйтесь.

Вражеские всадники уже приближались, огромная масса конников на крупных конях заполнила все пространство перед нами. Кто бы они ни были, их умение владеть конем казалось безукоризненным, а строй был прямой, как полет стрелы. По всей видимости, их было несколько тысяч. Я всадил колени в бока Рема, выехал вперед и встал перед строем нашего убогого войска. И обернулся к воинам, которых сюда привел: парфянам, амазонкам Галлии, фракийцам, дакам, галлам и грекам, а также к одному испанцу.

Я поднял лук над головой.

– Вардан, пора развернуть знамя!

И почувствовал прилив гордости, когда ветер заполоскал огромное полотнище, и я увидел белую конскую голову, колышущуюся на алом фоне.

– Мы с вами из разных племен и народов, но мы единая сила. Нас объединяет одна идея, такая мощная, что даже сама смерть бессильна против нее! Мы – свободные люди и умрем свободными! Мы – сыны и дочери Спартака! Да здравствует свобода!

Все закричали, повторяя за мной это слово, и кричали так громко, что могли бы разбудить богов. Я надел шлем. Я погибну сегодня, это было совершенно ясно, но погибну, сражаясь рядом со своей женщиной, своей женой, и потом мы снова будем вместе на небесах, вместе навсегда, с ней и всеми остальными, кого я так люблю. Я толкнул Рема вперед и занял свое место в первом ряду, а затем спешился. До всадников оставалось около трех миль, они четко держали строй и соблюдали боевой порядок. Ко мне вдруг подскочил Нергал:

– Они все на белых конях!

– Что?!

– Они все на белых конях, принц!

Я пристально уставился вдаль. Основной корпус конников, которые, кажется, и впрямь все были на белых конях, сейчас обходили с флангов и обгоняли две группы всадников, заполняя все пространство перед нами.

– Я вижу белую конскую голову на их знамени! – крикнул Нергал, судорожно тыкая пальцем в огромный штандарт, который нес всадник в центре их строя. Позади меня раздался взрыв радостных воплей и выкриков, кто-то уже скандировал: «Хатра идет! Хатра!» До них было еще мили две, и теперь я видел, что перед нами не враг, а царские телохранители, гвардия моего отца, царя Вараза.

Я обернулся.

– Хатра идет! Хатра! – продолжали кричать все. Я подскочил в седле и послал Рема вперед. Многие бросились следом за мной, отчего верблюды тут же впали в панику и рванули в противоположную сторону. Я галопом скатился по склону холма и поскакал по равнине. Плащ развевался за плечами. Я уже видел отца, золотую корону поверх его сверкающего шлема, он был окружен телохранителями, и среди них, конечно, был Виштасп, я узнал его костлявое лицо. Я резко остановил Рема в пятистах шагах от приближающегося отца, соскочил на землю, опустился на одно колено и склонил голову перед своим царем. Конники отца замедлили ход и остановили коней. Я услышал шаги по выжженной земле, потом две руки ухватили меня за плечи и подняли на ноги. Мы с отцом крепко обнялись, а все вокруг закричали от радости и восторга. Я едва мог что-то разглядеть сквозь слезы, застилавшие мне глаза и стекавшие по щекам. День, о котором я грезил так долго, наконец наступил, и несколько минут я не мог произнести ни слова, так велика была моя радость. Я видел, как Виштасп обнял Годарза, и мне показалось, что я вижу слезы и в его темных глазах, когда он встретился с другом, рядом с которым не раз скакал в прежние дни, но, возможно, это были мои собственные слезы, потоком лившиеся из глаз.

– Ты здорово повзрослел, мой сын.

– А ты выглядишь все таким же, отец. Как мама?

– Когда пришло твое письмо, это было для нее как магическое явление, которое сразу вернуло ее ко мне, потому что все эти три года она пребывала в горестном уединении.

– А как мои сестры, Алия и Адела?

– Повзрослели и, наверное, поумнели. И, конечно, еще больше похорошели. И страстно желают снова увидеться со своим братом!

Остаток дня прошел в бурных эмоциях, но я хорошо запомнил момент, когда представил Галлию отцу. Она подъехала верхом на Эпоне, спешилась и подошла к нему. Галлия была в полном боевом снаряжении – сапоги, штаны, кольчуга, меч на бедре, на голове шлем с застегнутыми нащечниками. Телохранители отца по-прежнему сидели в седлах позади него, а он стоял и ждал. То, что произошло дальше, я запомню навсегда. Она расстегнула ремень нащечников, сняла шлем, и ее длинные светлые волосы рассыпались и упали ей на плечи. Воины гвардии отцы ахнули в восхищении от красоты, стоящей перед ними, а она поклонилась отцу. Я чувствовал себя так, словно стал десяти футов ростом, потому что они точно никогда прежде не видели такой женщины, стоящей гордо и прямо, но чьи прелести могли растопить любое, даже самое черствое, сердце. Отец взял ее за руки и поцеловал их, а она улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой, и я понял, что она уже завоевала Хатру.

Шесть дней спустя мы въехали в город. День стоял хрустально-чистый и сияющий, небо было синее-синее. Весь гарнизон выстроился вдоль улицы, ведущей от западных ворот, и, кажется, все население высыпало из домов, чтобы приветствовать наше возвращение. Не знаю, сколько времени у нас ушло на то, чтобы проехать по городским улицам, но, надо думать, несколько часов. В конечном итоге я даже оставил попытки направлять Рема сквозь толпы народу, спешился и до самого дворца вел его в поводу. Мужчины пожимали мне руку, женщины целовали, а матери подносили своих детей, чтобы я их поцеловал, или, по крайней мере, я думал, что они хотят, чтобы я их поцеловал. В любом случае, я их целовал. Всех, кто пришел со мной из Италии, приветствовали как героев, и, как мне кажется, многие молодые воины остались в ту ночь в городе с теми молодыми женщинами, которые им понравились.