Читать книгу "Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори"

Согласно Альберту Ахенскому и Вильгельму Тирскому, послание в Антиохию поручили доставить секретарю Даимберта, некоему Морелю. Вильгельм Тирский приводит даже полный его текст. Относительно достоверности этого источника можно сомневаться, однако у нас нет приемлемых оснований для того, чтобы оспорить его содержание; тем не менее к нему следует относиться с известной долей критики. Послание патриарха воспроизведено епископом, а потому не стоит удивляться его политико-церковной окраске: для Вильгельма Тирского Святая земля являлась территорией Церкви, и господином на ней был Даимберт. Он попросил Боэмунда прийти на помощь тому, кому тот должен был оказать поддержку.

По сути, Даимберт вовсе не предлагал Боэмунду захватить королевство. В своем послании прелат сначала напоминал о том, что он был возведен Боэмундом в сан патриарха и главы Церкви Иерусалимской, «матери всех других церквей и правительницы народов». Затем следовали жалобы на Готфрида Бульонского, обвиненного в желании отнять имущество и земли у Церкви, несмотря на то что сам был её вассалом. После смерти Готфрида Гарнье де Грей, посмевший укрепить Башню Давида в пику Даимберту, отправил послание Балдуину, пригласив его «явиться как можно скорее и обобрать Церковь Господина». За это он был наказан Богом, поскольку умер спустя четыре дня после смерти герцога! Но недостойные людишки Готфрида не оставили попыток восставать против Церкви. Отныне, писал прелат, он может рассчитывать лишь на своего «дражайшего сына Боэмунда», которому он напоминает об услугах, оказанных когда-то его отцом Робертом Гвискардом папе Григорию VII: тот явился в Рим, чтобы освободить понтифика. Даимберт, в свою очередь, поторопил Боэмунда прийти ему на помощь вместе со своими воинами, чтобы укрепить власть патриарха в тех землях, которые тот считал своими. Использованные при этом выражения заслуживают внимания:

«Поспеши явиться. Мудро доверь самым доблестным из твоих рыцарей управление землями, коими ты обременен, и милостиво явись на помощь Святой Церкви в ее мучениях. Ты и сам, несомненно, знаешь, что являешься добровольным должником Святой Церкви, как и моим должником; ты обещал мне помощь и совет (auxilium tuum consiliumque). Итак, напиши Балдуину письмо, запрещающее ему являться, без моего на то позволения или просьбы, разорять Святую Церковь Бога и захватывать ее имущество, даже несмотря на то что он, как и ты, избрал меня патриархом и главой Иерусалимской церкви […]. Ежели, однако, он, восставая против справедливости, не захочет согласиться с тем, что разумно, то во имя требуемого от тебя повиновения святому Петру я умоляю тебя воспользоваться всеми средствами, коими ты располагаешь, и даже столь необходимой силой, дабы противостоять его приходу»[595].

В письме, безусловно, отражена политическая идеология латинского духовенства Иерусалима — и в большей степени идеология самого Вильгельма Тирского. Однако послание так и не дошло до адресата. Пересекая земли Лаодикеи, Морель попал в руки людей графа Тулузского, двумя месяцами ранее отбывшего в Константинополь. Первый инцидент, повлекший серьезные последствия…

Получить послание помешал и второй, куда более важный инцидент: Боэмунд тоже покинул свои владения. В конце июля, по призыву армянского правителя Гавриила из Мелитены, он отправился помочь ему в борьбе против эмира Малика Гази Гюмюштекина и попал в устроенную тем ловушку. Пятнадцатого августа он вместе с Ричардом Салернским был взят в плен. В плену Боэмунду предстояло провести три года.

18. Плен

Боэмунда пленили в самый разгар политического кризиса. Чтобы понять, в чем заключался этот кризис, нужно вернуться немного назад и проанализировать события, произошедшие почти одновременно на Ближнем Востоке[596]. Их следствием явилось то, что за несколько недель была произведена странная «рокировка» князей и прелатов — точнее, это была своего рода крупномасштабная игра в политические «музыкальные стулья».

В июне 1100 года Боэмунд понял, что Лаодикея от него ускользнула: Раймунд Тулузский ловко захватил город и, разместив в нем свои войска, передал его Алексею, чей флот оказал графу поддержку с моря. Следовательно, расширение границ и упрочение княжества Антиохийского должно было происходить за счет мусульманских соседей, поэтому Боэмунд устроил набег на земли к юго-востоку от Антиохии, против короля Алеппо Ридвана, которого он разгромил под Келлой. Позднее весь регион между Кафартабом и Алеппо попал в руки латинян, в то время как норманнский предводитель отправился на север, чтобы напасть на Мараш, занимавший стратегическую позицию в таврских горах; городом управлял византийский наместник Татул[597].

Возможно, уже во время похода он получил призыв о помощи от Гавриила, армянского правителя Мелитены (Малатьи), которой угрожал Малик Гази Гюмюштекин ибн Данишмендид. Матфей Эдесский и Михаил Сириец утверждают, что Гавриил, желая заручиться помощью Боэмунда, предложил отдать ему свой город; Фульхерий Шартрский говорит только о союзе, который обеспечил бы Антиохии сторонника по ту сторону Мараша. Возможно, обе версии могут совпасть, если предположить, что Гавриил обещал Боэмунду владеть регионом в качестве его вассала[598].

Перед тем как покинуть Антиохию, Боэмунд усугубил разрыв с Византией, низложив и изгнав из города греческого патриарха Иоанна IV; на его место он назначил латинянина Бернарда де Валанса, которого при его содействии Даимберт Пизантий только что посвятил в сан епископа Артаха в Иерусалиме. Раскол восточной и латинской Церквей в Антиохии стал очевиден. По справедливому замечанию Стивена Рансимана, отныне к политической задаче возвращения Антиохии басилевс мог добавить еще одну цель — реставрацию законных наследников патриаршего престола[599]. Итак, Боэмунд в Антиохии следовал политике латинизации, которую проводили его предки в Южной Италии.

По пути к Мелитене Боэмунд со своим кузеном Ричардом Салернским и войском в 500 рыцарей вступил в опасный регион. Для столь рискованного и далекого похода такое войско было незначительным. Пятнадцатого августа 1100 года оно попало в ловушку: большинство воинов были убиты; многие, как Боэмунд и Ричард, оказались в плену[600]. Перед тем как попасть в руки врагов, Боэмунд успел отрезать прядь своей огненной шевелюры и велел одному сирийцу передать ее Балдуину Булонскому, чтобы известить его о своем пленении и попросить помощи — возможно, в соответствии с заранее оговоренным планом[601]. В то время Боэмунд ничего не знал о махинациях Даимберта и Танкреда; он рассчитывал на христианскую солидарность Балдуина.