Читать книгу "Рыцарь Шестопер - Федор Соколовский"

— И как вы им объясните причину тревоги? — поинтересовался князь.

— Скажем, что горит ближайший поселок Пясцы и неведомый враг может двинуться к городу, — доложил маршал и заверил: — Все будет выглядеть натурально: подожжем парочку стогов и кострищ за ближайшей рощей, со стен и будет казаться, что полыхают Пясцы.

Василий уважительно подумал, что, когда в дело вступают основные ресурсы государства, никакая организованная банда долго не просуществует.

— Как мне надо готовиться и на каком участке главного удара? — влез он с вопросом.

— Так ты же смертельно болен? — поразился князь и впервые за весь вечер улыбнулся. — Значит, должен отдыхать и набираться сил.

— Как же это? — Василий не рвался в бой, но в данном случае попахивало оскорблением его рыцарской чести. — Мне ведь все равно надо будет выйти к злоумышленникам якобы для передачи денег, заодно отвлеку их внимание в момент устранения вражеских дозорных с лучниками.

— Вот потому и будешь отсыпаться до самого ответственного момента! — строго распорядился правитель, пряча улыбку и указывая на сверток в руках Грина. — Но вначале зайдешь к нашей уважаемой гостье и постараешься ее успокоить насчет завтрашней дороги. Мол, все по плану, выезжаем утром, спокойной ночи! Так что пока говорю только спасибо, награду получишь по завершении захвата, по его итогам. Можешь идти.

Похоже, молодой князь всерьез вознамерился и сам поучаствовать в руководстве ночным штурмом. Понятно, что снимать дозорных его не пустят, как и в штурмовую группу не позволят втиснуться. Но послушать обсуждение предстоящего ночного сражения любой воин в его возрасте мечтает.

А вот с ведьмой правящий юнец рыцаря явно подставил. Потому что сам Василий идти к Зареславе не собирался. Тем более имеется такой чудесный повод: был занят при поимке преступников. Почему подставил? Скорей всего по той причине, что Василий изрядно побаивался ведьму. Несмотря на всю ее красоту и привлекательность, она пугала нормальных людей до несварения желудка.

«А что ты хотел? — фыркнул Боджи. — Нормальная реакция всех здравомыслящих индивидуумов. Это только ты, словно какой-то извращенец, получаешь повышенное удовольствие, балансируя на острие кинжала. И ладно бы не понимал, с кем связываешься, а то ведь сознательно идешь на глупость!»

«Уже не иду! По крайней мере, не собирался этого делать, — оправдывался Райкалин. — Это меня специально под танк бросили!»

«Под что тебя бросили?» — живо поинтересовался смерчень.

«Ну-у-у… это такой массив, типа каменной лавины. Образно говоря, бросить под танк — это как специально толкнуть под лавину».

«А-а-а, — успокоился домовой. — А то мне померещилось нечто огромное, рычащее и вонючее, которое вот-вот от тебя и меня оставит только мокрое место…»

Василий твердо решил быть поосторожнее с выбором аллегорий из своего прежнего мира. В любом случае придется раскрыть Секатору свой секрет о происхождении из иного мира, но ни в коем случае не сейчас. Иначе придется отвечать на тысячи и тысячи вопросов, а это нисколько Василия не прельщало.

Тогда как ноги несли его в крыло, где располагалась русская миссия, что-то рассказывающий Боджи вдруг заметил:

«Говоришь, по принуждению идешь к ведьме-то? А почему тогда сердечко так колотится, почему дыхание спирает и виски вспотели?»

«Почему да почему! — постарался скрыть рыцарь свое раздражение. — Болен я… еще. Вот и бросает меня то в жар, то в холод. Порой…»

«Да-а? Но в любом случае ты прекращай в эти ваши касания баловаться. Один раз еще выжить можно, слышал я о таком случае. Но после второго „опустошения“ никто не выживет. Уж поверь! И мне не хотелось бы разыскивать для себя нового доминанта…»

Признание Секатора Василия рассмешило:

«Чем же я тебе так угодил? Что не наказываю болью за непослушание? Или что допускаю панибратские отношения между нами?»

Они уже пришли к апартаментам Зареславы, где два витязя, стоящие на страже, попросили гостя чуточку подождать. Мол, вас уже увидели служанки и поспешили к госпоже на доклад.

Ненадолго примолкший смерчень вновь заговорил:

«Но ты же обращаешься со своими оруженосцами панибратски, совсем не по уставу?»

«Естественно! Потому что они в самом деле настоящие друзья. Мы с ним стояли в бою плечом к плечу. Да и на костре вместе чуть не сгорели».

«А со мной точно так же дружить ты не можешь? — вдруг поинтересовался Боджи Секатор. — Тем более что мы с тобой тоже вроде как вместе воевали: черного колдуна одолели… Завтра утром в бой пойдем… А?»

И столько в этом последнем коротком вопросе прозвучало надежды и невысказанных опасений, что Райкалин отказался от своих первоначальных намерений пожурить — типа ай как нехорошо обманывать своего доминанта, — а потом строго наказать, чтобы впредь беспрекословно… всегда… и как только… и так далее! Он решил, что нефиг выделываться перед иным разумным существом и превращаться в гнусного рабовладельца. Ничем он не лучше бессловесной малявки, а что ростом удался, так в том не его заслуга. Вполне мог перевоплотиться при повторном возрождении именно в домового, и что тогда было бы? Помыкал бы им какой-нибудь страшный черный колдун, и каждая минута казалась бы адом. Что бы он тогда запел? «Впредь беспрекословно…»? Тьфу!

Да и соображать надо, что в любом случае Боджи отныне кровью привязан к доминанту. Так что сам троекратно заинтересован в его и своем совместном с ним выживании. То есть все равно будет стараться не за страх, а за совесть. Так какая разница, во что облекать свои приказы? Не лучше ли их высказывать в виде просьбы?

«Потому и соглашаюсь сразу с твоим предложением и готов с тобой дружить! — заявил Василий. — Мне такие отношения больше нравятся, чем любые иные. Договорились?»

«Ага…» — пыхнул теплом смерчень на груди. Волна благодарности и дружеского соучастия пробежала по всей коже до пяток, до макушки — и обратно.

Дружба зафиксирована — назад дороги нет!

Тут и девица в коридор выглянула, с очень официальным выражением на лице:

— Прошу вас, благородный рыцарь, входите!

Оказавшись внутри, Шестопер понял, почему такой тон. В прихожей апартаментов восседали граф Левадский и неразлучный с ним соглядатай князя. Судя по их раскрасневшимся, но довольным физиономиям, они только что жарко спорили с девушкой и сумели настоять на своем. Вполне возможно, что и жизнями своими при этом рисковали, как-никак с энергетическим вампиром дискуссию затеяли.

Сама ведьма сидела в глубине комнаты, за столом. Она жестом подозвала визитера к себе. Точно так же молча предложила садиться, и, лишь когда начала жаловаться еле слышно, стало понятно, что и ей разговор с графом дался нелегко:

— Они меня до бешенства довели! Чуть обоих не «опустошила» в гневе. Уперлись как бараны и ни в какую. Мы, мол, обязаны оберегать тебя и ни за что одну не оставим! У-у-у…