Читать книгу "Хватит ныть. Начни просить - Аманда Палмер"

И он начал плакать.

Он вытер глаза, он выглядел таким слабым и уставшим.

– Я не хочу через все это проходить, Аманда.

Я сделала вдох и выдох. Я взяла его руку в свою и продолжала смотреть на дорогу.

– Я знаю.

– Я знаю.

– Я знаю.

Я больше ничего не могла сказать.

Я не хотела видеть его в таком состоянии, я не хотела ничего испортить, я не хотела сказать что-то не то.

Я чувствовала себя ужасно и эгоистично. Я не хотела, чтобы он болел. Я не хотела, чтобы он расклеивался.

Я хотела, чтобы он привел меня в чувства и помог мне. Он так всегда делал.

Но все было кончено. Он ломался у меня на глазах. Я поняла, что это был предельный акт доверия и любви.

Он просил меня, чтобы я увидела его.

Не как наставника, не как мужчину, который мог ответить на все мои вопросы, а просто его.

Человека. Который боится.

Он заботился обо мне всю мою жизнь.

Теперь настала моя очередь.

* * *

До этого я особо не рассказывала фанатам об Энтони. Он был волшебным другом за кулисами.

Мои близкие друзья знали всю ситуацию, а теперь мне нужно было рассказать об этом в Twitter и в блоге. Это была ужасная причина знакомства («Дорогие все, познакомьтесь с моим лучшим другом и наставником! А кстати, он умирает!»), но у меня не было другого выхода, мне нужно было объяснить, почему я откладываю свои гастроли.

После Kickstarter я совершенно по-иному стала гордиться своими фанатами, но та поддержка, которую они мне оказали, когда я рассказала им об Энтони и раке, поразила меня. Они по-настоящему поддержали меня, своей любовью, но, более того, они стали делиться своими историями, прошлыми и настоящими: родители, болеющие раком, жены, больные раком, учителя, дети. Я не чувствовала себя одинокой.

Нил и я собирались переехать в Нью-Йорк, но мы отменили наши планы и сняли дом в Кембридже, рядом с Гарвардской площадью, чтобы всегда быть в шаговой доступности от Энтони. Нил предложил оплачивать аренду, и в первые в жизни его желание помочь не вызвало во мне приступ тревоги. Деньги и кто будет платить аренду казались мне не такими важными вопросами, как рак, который занимал все мои мысли. Платил бы Нил, или платила бы я – какая разница.

Я отменила тур и уезжала из города только если надо было провести оставшиеся вечеринки, потом я возвращалась домой, чтобы отвезти Энтони на химиотерапию, когда наступала моя очередь. Я привыкла к такому режиму: я забирала его, отвозила в больницу, брала талон на парковку, отводила его на девятый этаж, ждала, пока начнется его лечение, приносила ему сэндвич, сидела и ждала, пока они все готовили, а Энтони лежал в постели, я шла за машиной четырьмя часами позже и отвозила его домой.

Нил присоединился к нашей договоренности, а иногда мы отвозили его вместе. Потом мы сидели в процедурной или выходили прогуляться до больничного кафетерия, пока Энтони отдыхал.

– Сначала они сказали, что у него есть шесть месяцев, – жаловалась я. – Потом они говорили, что на шестьдесят процентов уверены, что химиотерапия ему поможет. А сегодня сказали, что его шансы составляют пятьдесят на пятьдесят. Откуда они берут эти предположения? То есть если его рак настолько редкий… не кажется ли тебе, что все эти цифры – это бред? Пятьдесят на пятьдесят? Серьезно? Они думают, что мы поверим в это?

Нил молчал. Он всю ночь провел в Интернете, пытаясь побольше узнать о Т-клеточном лейкозе. Потом он сказал: – Я не знаю. Если верить Интернету, то все намного хуже. У него есть пять процентов на выздоровление, дорогая. Кто знает, что правда, а что нет. Я думаю, что шанс в пятьдесят процентов значит именно это. Он может выжить, он может умереть. И они не знают.

Где-то внутри я не сомневалась, что он выживет. Он должен был выжить: он же был Энтони.

Мы заехали за ним, отвезли его, сели и ждали.

Он очень устал после химиотерапии.

Иногда, когда я сидела рядом с ним, я начинала чувствовать вину за те решения, которые я принимала. Я наконец выпустила свой альбом, и вместо гастролей, промоушена, общения с фанатами, я осталась дома, сидела в больнице и смотрела, как в руку моего друга вливают химические вещества.

Но потом я смотрела, как он спит.

Пятьдесят на пятьдесят.

Энтони.

Он любил меня больше, чем достаточно.

Он любил меня намного больше, чем достаточно.

Я бы все ему отдала.

ПЕСНЯ В ПОСТЕЛИ

Приложение А:

Мы друзья в спальном мешке; делимся теплом, у нас одна грязная подушка на двоих.

Твои губы касаются моих волос.

У кого-то сверху есть крыса, над которой мы смеялись, и люди пьют и плохо поют Scarborough Fair На укулеле.

Приложение Б:

Итак, мы нашли квартиру.

Там не на что смотреть:

Матрас на полу,

Разломанный стол вместо двери.

Весь декор сделан из ящиков для молока И скотча,

И если мы займемся сексом,

Нас услышат соседи снизу.

Но мы больше этим не занимаемся.

И я лежу там и думаю:

В чем дело?

Это к лучшему или наоборот?

Ты взял одеяло, поэтому я взяла простынь.

Но я бы обняла тебя, если бы ты позволил мне…

Приложение В:

Посмотри, насколько необычную и тихую, и приватную квартиру в городе мы сняли благодаря нашим чекам.

Это лучшая квартира в районе.

Ты выбрал матрас, и его доставили,

Я поднялась наверх, и при виде его мое сердце застучало чаще.

И я обняла себя.

И я стояла там и думала:

В чем дело?

Это к лучшему или наоборот?

Ты прошел мимо меня и расправил покрывало, но я бы любила тебя, даже если бы ты хотел завести любовницу…

И ты сказал:

«Ни за какие деньги в мире нельзя купить такую большую кровать, чтобы гарантировать, что ты не тронешь меня случайно в

ночи…»

Приложение Г:

Сейчас мы вдвоем почти полностью парализованы,

Не знаю, сколько мы здесь лежали в страхе.

Я нашла очки, а ты выключил свет,

Перекатился на свою сторону, будто делал так уже долгое время,

Сдерживая слезы.

И я все равно не спрашиваю, в чем дело.

Это к лучшему или наоборот?