Читать книгу "Предательство по любви - Энн Перри"

– И никто не убивает. Что началось бы, если б убивали!..

– Просто жутко! А еще говорят, что в Индии мятеж. Конечно, если люди начинают резать друг друга… Один бог знает, чего еще ждать.

Эстер очень хотелось положить конец этой глупой болтовне, но тут служитель призвал публику к порядку. Все примолкли, а затем по залу прошелестел возбужденный шепот. Это проследовал на свое место обвинитель в черной мантии и белом парике. Уилберфорс Ловат-Смит был невелик ростом, но шествовал с таким самоуверенным, даже чуть надменным видом, что все взгляды невольно устремлялись к нему. У него было очень смуглое лицо, что особенно бросалось в глаза на фоне парика из белого конского волоса. К своему удивлению, мисс Лэттерли заметила, что глаза у Ловат-Смита серо-голубые. Его трудно было назвать красавцем, но выглядел он весьма внушительно: крупный нос, иронически сложенные губы, тяжелые веки… В целом он производил впечатление человека, привыкшего побеждать. Его сопровождал помощник.

Обвинитель занял свое место, и тут же по залу снова пронесся шепоток – это показался Рэтбоун, тоже в черном одеянии, в парике и тоже сопровождаемый помощником. Эстер, привыкшей видеть Оливера в обычной одежде, он показался незнакомцем. Адвокат прошел, не обращая внимания на публику, сосредоточенный на мыслях об Александре и, возможно, о Кассиане. Мисс Лэттерли и Монк сделали что могли, и теперь наступил черед Оливера. Он выходил, как гладиатор на арену, – а толпа жаждала крови. Когда он повернулся, Эстер увидела на секунду его профиль: длинный нос и красивые выразительные губы.

– Ну, сейчас начнется, – прошептал сзади женский голос. – Это Рэтбоун. Интересно, что он скажет?

– Ничего он не сможет сказать, – отозвался мужской голос чуть левее. – Не знаю, зачем ему было беспокоиться. Повесили бы, и все тут. А так только деньги переводят.

– При чем тут деньги-то?

– Тсс!

– Сам тсс!

Уильям обернулся.

– Если вам не интересно, – зло проговорил он, – уступите свои места другим. А если вам не хватает вида крови, то в Лондоне есть масса боен.

На это тут же последовал взрыв негодования.

– Как вы смеете так обращаться к моей жене?! – накинулся на детектива мужчина.

– Не к вашей жене, а к вам, – отрезал Монк. – Или вы без ее помощи ответить не можете?

– Тише вы! – яростно прошипел еще кто-то. – А то нас сейчас всех выведут. Судья идет!..

В роскошной мантии с алой оторочкой и в белом парике, несколько более пышном, чем у остальных, в зал вошел высокий широкобровый мужчина. Он был гораздо моложе, чем представлялось Эстер, и сердце у нее беспричинно екнуло. Она бы предпочла человека средних лет или даже старика, причем сама не знала почему. Наверное, потому, что умудренный годами и по-отечески благодушный мужчина мог бы проявить к подсудимой большее сочувствие. Мисс Лэттерли обнаружила, что сидит выпрямившись и стиснув руки.

Затем шепот смолк и наступила внезапная тишина. Это ввели обвиняемую. Все тянули шеи, стараясь разглядеть ее получше. Даже присяжные, точно против собственной воли, разом повернули головы в ее сторону.

Александру провели на скамью подсудимых, увидеть которую с галереи было невозможно.

– Нам следовало сесть вон туда, – сказала Эстер Уильяму, кивая на несколько скамей, стоящих позади адвокатских кресел.

– Нам? – язвительно переспросил он. – Если бы не я, вы бы сейчас стояли снаружи.

– Я знаю и весьма вам благодарна. Но все равно мы должны попытаться пересесть.

– Надо было приходить раньше.

– В следующий раз я так и сделаю.

– Чего вы, собственно, хотите? – саркастически осведомился сыщик. – Бросить эти места и отправиться вниз?

– Да, – шепнула Эстер в ответ. – Именно так! Пойдемте.

– Что за нелепость! Вы просто потеряете место.

– Оставайтесь, если вам угодно. А я пойду.

К ним обернулась женщина с передней скамьи.

– Тише! – злобно прошипела она.

– Занимайтесь своим делом, мэм, – огрызнулся Монк и, взяв мисс Лэттерли за локоть, повел ее меж рядов, вызывая бурные протесты публики. Он хранил молчание, пока они не оказались в верхнем холле и не спустились затем по лестнице.

– Прекрасно, – наконец сказал он, уничтожающе глядя на свою спутницу. – Что вы намерены делать дальше?

Эстер посмотрела на него и, отвернувшись, направилась к дверям.

Дорогу ей преградил судебный пристав:

– Прошу прощения. Туда нельзя, мисс. Там уже много публики. Вам следовало прийти раньше. Теперь придется прочитать обо всем в газетах.

– Нам этого недостаточно, – ответила женщина с достоинством. – Мы явились на процесс по приглашению мистера Рэтбоуна, защитника подсудимой. Это мистер Монк. – Она кивком указала на детектива. – Он работает на мистера Рэтбоуна, и у защиты в любой момент может возникнуть необходимость в его консультации.

Пристав повернулся к Уильяму:

– Это правда, сэр?

– Разумеется, – не моргнув глазом ответил тот и протянул ему свою визитную карточку.

– Тогда, конечно, другое дело, – осторожно промолвил пристав. – Но в следующий раз приходите пораньше.

– Приношу вам наши извинения, – тактично отозвался Монк. – Задержали дела, знаете ли.

И, покончив с любезностями, он подтолкнул Эстер к двери.

С этого уровня зал суда выглядел совершенно по-другому. Кресло судьи казалось куда выше и внушительнее, а скамья подсудимых напоминала клетку, настолько высоки были ее деревянные перила.

– Садитесь, – шепнул сыщик мисс Лэттерли.

Она подчинилась и пристроилась на край скамьи, потеснив сидящих. Уильям же остался стоять, пока кто-то не пересел на следующий ряд, освободив ему место.

Эстер впервые увидела Александру Карлайон. Она иначе представляла себе ее лицо – менее выразительным и не таким бледным и изможденным. Какое-то время мисс Лэттерли изучала это лицо, но потом вдруг смутилась и отвела глаза, вспомнив, сколько всего пришлось пережить этой женщине.

Судебное разбирательство пошло быстро. Было оглашено обвинение. Предварительные речи оказались весьма краткими. Ловат-Смит заявил, что дело совершенно ясно и что он берется последовательно доказать, как подсудимая в беспочвенной вспышке ревности убила собственного мужа, генерала Таддеуша Карлайона, а затем попыталась представить все в виде несчастного случая.

Рэтбоун в ответной речи выразил надежду, что в процессе разбирательства на эти факты прольется некий новый свет, и призвал присяжных при вынесении приговора слушаться велений сердца и голоса совести.

Обвинитель вызвал своего первого свидетеля, Луизу Мэри Фэрнивел. В зале зашептались, и послышалось шуршание материи – это зрители привстали с мест, чтобы лучше разглядеть свидетельницу. И зрелище того стоило. На Луизе было платье темно-пурпурного цвета с аметистовой отделкой, не слишком яркое (сообразно случаю), но вызывающе модного покроя – с подчеркнутой талией и пышными причудливыми рукавами. Шляпка, увенчивающая ее роскошную пышную прическу, сидела на ней почти залихватски. Напустив на себя печальный вид, подобающий женщине, скорбящей о безвременно почившем друге, миссис Фэрнивел все же держалась так живо, с таким осознанием собственной красоты и магнетизма, что большинство зрителей мгновенно забыли о ее утрате.