Читать книгу "Мать моя - колдунья или шлюха - Татьяна Успенская"

Мы с Тосей берём его из яслей после уроков.

Когда мальчику исполнился год, мать пошла работать. Это она хотела, чтобы он рос в яслях. Мы с Тосей не согласились держать его там целый день. И вот теперь я — в ловушке, я обвит мальчиком и затаил дыхание.

Он говорит только «мама», «папа», «Ёша», «Тося», «ам». А я вдруг слышу: «чи…», «чит…»

Мерещится?

Но ведь прямо в ухо звучит — «чи…», «чит…»

Дурак догадается: «читай!»

Он хочет, чтобы я ему читал?

«Это Павел», — сказала мать.

Великая осторожность разливается по мне. И… я кладу свои руки на спину мальчика. Ими — прежде разума — принимаю его тепло. Ещё крепче прижимаю плотное тельце с несильно выпирающими лопатками.

Как мог я столько времени лишать себя этого сладкого чувства?

Мальчик хочет, чтобы я читал ему.

Но ведь мой Павел сколько за жизнь книг прочитал! И если это Павел…

Что переходит из одной жизни в другую?

Тело, Душа, Дух? Тело — совсем не похоже на тело Павла, у нового мальчика оно — узкое, длинное, как у Саши и мамы, с тонкой костью. Тело — это материя, мир материальный. Тело моего Павла распалось, рассыпалось в прах.

Знания… это Душа или Дух? А может, знания — тоже материя, ведь знания наносятся на мозг данного, живущего в этот момент человека…

Я тоже уже жил когда-то. Что знал я, когда родился? Были ли у меня сразу хоть какие-то знания?

То, что я, голодный, полз к двери, слушал разговоры матери с мужчинами… — знания или инстинкт самосохранения? Дух или Душа?

Ноги сами ведут меня в мою комнату. Не успеваю взять с полки сказки Пушкина и подойти к тахте, как мальчик выскальзывает из моих рук и в одну секунду оказывается около мишки. Пытается обхватить его, но рук не хватает. Он смеётся, бормочет непонятные мне слова, валится на спину и тянет за лапу мишку на себя.

Что это? Память? Мальчик знает, что мишка имеет отношение к нему, если он Павел? Память, подсознание — материя, Душа, Дух?

Я начинаю читать ему «Сказку о царе Салтане», и он, прижимая к себе мишку, жадно ловит слова.

Мне бы снова добраться до книг матери. Но когда? Утром — школа. Сентябрь. После уроков — Тося. Вечером мать дома. Я никогда теперь не бываю дома один. Не могу же сейчас бросить мальчика и бежать читать?

Очень даже могу! Посажу его в манеж, пусть сам играет, а я должен понять…

В этот момент в дом входит мать.

— Где Тося? — спрашивает и оглядывается. Я отвечаю.

Она подхватывает на руки Павла. Прижимает к себе и остаётся неподвижной. Я спрашиваю:

— Что случилось с тобой в Париже? Мать стоит с закрытыми глазами. Никогда в жизни она так не прижимала меня! Чужие люди хотят быть мне родными, а мать не любит… Слёзы текут по моему нутру, горячие, злые, а боль всё сильнее, и обида не выплакивается, а словно собирается слезами во мне.

— Ёша! — зовёт меня мальчик, поворачиваясь ко мне.

6

Дважды в неделю Тося спешит к шести в театральную студию. Никогда не рассказывает о ней. А я не задаю вопросов.

Как-то, на большой перемене, к нам снова является в класс Котик. Смотрит на Тосю сверху вниз и кладёт ей на плечо руку.

Почему Тося не сбросит её? Почему в лице страх?

— Почему ты исчезла вчера? Почему не дождалась меня? Я жду ответа.

Что-то мне это напоминает. Белёсый взгляд. Это всё уже было. Остановила мать. Скольких спасла она от Вилена?!

Тося боится Котика?! Котик угрожал Тосе?

— Почему ты отказываешься играть Нину? Я специально подкинул Ворону «Маскарад». Я — Арбенин, ты — Нина. Почему ты молчишь? Ты чего уставился на меня? Кажется, я не с тобой разговариваю. Ну-ка, выйдем, — говорит Котик Тосе.

И Тося встаёт. И идёт следом за Котиком.

Почему она покорно идёт за Котиком?

Проще простого задача: она боится за меня, она не хочет меня подключать к своим проблемам.

Бежать следом?

Тося не хочет… Я тоже не стану включать её в проблемы мои, я сам разберусь с Котиком.

Мы идём с Тосей в магазин, потом домой, мы готовим еду, мы гуляем с Павлом, мы делаем уроки. Всё, как обычно. Но сегодня чувствую на себе Тосин удивлённый взгляд. «Почему ты ни о чём не спрашиваешь меня?» — говорит он.

С Павлом тоже отношения у меня новые.

Лишь только Тося на секунду выпускает его из своих рук, он спешит ко мне.

Я подхватываю его на руки, и он смеётся.

— Видишь, как ты нужен ему! Тебе никогда не казалось, что мы — его родители? — сквозь его смех голос Тоси.

Звенит звонок. Наверное, Саша. Бегу к телефону.

— Ты можешь не считать меня отцом, твоё дело. Но я хочу, чтобы ты знал, что представляет собой твоя мать. Она психически больна. В Париже нашла какого-то полоумного старика и с ним вместе вызывала свои прошлые жизни. Увидела, как жгли её на костре. Ты вот-вот должен был родиться, опять потащилась в Париж — искать место своего сожжения. Ведьма она!

Бросить трубку — ругают мать! Но какая-то сила заставляет меня намертво, обеими руками, вцепиться в трубку и сжать зубы, чтобы не вырвались вопросы, обвалом рвущиеся к выходу: «Нашла место?», «Зачем ей нужно было это место?», «Мы с ней французы?», «Жив тот старик?», «Как она вызывала прошлые жизни?», «Зачем вызывала?»

— Видишь ли, вообразила себя посланницей Божией, собирала со всего Парижа полусумасшедших стариков и старух и чуть клуб не открыла… Проводник Божьих идей в мир! В тебе та же фанаберия, та же сумасшедшая суть. Она заразила тебя! Забрались на гору Синай. С Богом беседуете, людей не видите! Свихнулись, два сапога пара. Я хочу, чтобы ты знал…

— Ёша, на! — Мальчик протягивает мне свой рисунок, Тося вкладывает в руку стакан с водой.

Я кладу трубку.

Я заливаю горящие вопросы водой. Я беру в руки рисунок мальчика.

На рисунке — оранжевое солнце, верёвка и палочки. Не палочки, две — это ноги, одна — рука, держит верёвку, ещё палочка — туловище, неровный круг — голова. Да это человечек ведёт гулять на верёвке солнце.

Тося гладит меня по голове.

Она слышала всё?

— У тебя самая лучшая мать в мире, — говорит Тося, продолжая гладить меня по голове. И я начинаю дышать.

— Еша! — Мальчик встаёт на цыпочки, весь вытягивается ко мне.

Я хочу взять его на руки, но Тося продолжает гладить меня.

Всегда всё происходит одновременно…

На доске объявлений в школе все наши секции, факультативы и кружки. Театральная студия — по вторникам и четвергам.