Читать книгу "Похитители душ. Один на один - Полина Каминская"

– Слушай, Кувалда, а что с Пакостью твоей стало? – спросил Саша.

– Эи-и-иэх, не спрашивай, соколик, не спрашивай… душу не береди… сгинула животина… как есть пропала… Ни шерстинки не нашел… Вот, ть, незадача какая… А куда, ишь, мы идем, касатик?

– Как – куда? К ВД твоему.

– Так… это… а-а и откуды ты дорогу к нему знаешь, соколик?

– Я? Я никакой дороги не знаю. Я просто рядом с тобой иду. Я думал, ты ведешь.

Кувалда Гризли уставился на Сашу с нескрываемым удивлением:

– Я?

Видно, он и вправду сильно удивился, потому что молчал. Через несколько минут он огляделся, смачно плюнул в сторону и затянул:

– Э-это, ить, и как же я могу, вот тако-ко вот, по-простецки, знать, где их сиятельства сей день обитают? Кумекалкой-то своей кумекай немного… чай, не по уши деревянный… Кумекалку-то свою заводи… пора, сердешный мой, пора… Эт, тебе не на хуторе твоем бабочек ловить… эт, мил человек, Го-о-ород… тут с понятием надо… с уважением…

– Ты опять свою бодягу затянул? – грозно начал Саша. Кувалда его не слышал. Он с упоением отдался своему любимому занятию:

– …Это-о не дело-о, не дело-о, паря, так на старика наскакивать. Ты ба лучше… не стоял бы стоймя… как истукан каменной, а сел ба в сторонке да послушал умного человека… меня то есть… потому как я дурного не скажу… А полезности от меня… много…

– Кувалда. – Саша подошел к нему вплотную. – Я шутить не люблю. Ты меня дос-тал. Отвечай на вопросы коротко. А будешь сильно трендеть…

– …ить, и не пуга-ай, не пуга-ай, паря, пуганые мы…

– Я не пугаю.

Сомнительно, чтобы этот старый болтун оказался крепче, чем выглядит. А в таком случае, может, и стоит его треснуть хорошенько? Силу он, кажется, уважает. Как тогда сильно на него рыкнул Стармех. И что? Моментально заткнулся.

– Я не пугаю, – еще более спокойно повторил Саня, закатывая рукава. Кувалда, не прекращая болтовни, подозрительно покосился на Сашины приготовления. Но только когда Саша замахнулся, отскочил в сторону и обиженно сказал:

– Ну-у-у, и чего так нервничать, чего так нервничать? Могу и помолчать… чуток…

– Помолчишь, это верно. Но вначале ответь мне по-человечески: где живет ваш этот ВД?

– А-а-а… – Поскольку рукава у Саши все еще были закатаны, Гризли ограничился короткой формулировкой: – А хрен его знает…

– Как это – хрен? Ты же сам у него был.

– Это-о… был, конечно… так, ить, он, болезный, в одном и том жа месте долго не живе-ет… А я, почитай, уж сколько деньков из Города ушел… Поди сыщи его теперича…

Странные у них тут диктаторы, ничего не скажешь.

– Он что у вас – бродяга?

– Это-о-о… а и бродяга… Что ж с того? Зато и если кто каверзу каку надумает, так и не с ходу сыщет… опять же удобно…

– И как его тогда искать? Ну, вот, например, если он мне сейчас понадобился?

– Эт-т, дело хитрое… перво-наперво надоть настроение евонное узнать…

– То есть? По радио, что ли, сводки передают?

– …эх, да штой-то ты все время ехидничашь? Язык твой поганый… Како тако радио? Што ты мне голову морочишь? Тута всякий дурак тебе скажет: на небо надоть смотреть…

Саша сразу вспомнил сегодняшние надписи и спросил:

– Он что у вас – облаками с народом общается?

– О! – обрадовался Кувалда. – Дурак дурак, а сообразительный. Как же, как же, облаками… чего напишет, того и думай. А че сегодня было?

– NО, – ответил Саша, – «нет» значит по-английски.

– Не учи ученого, сами по-англицки разбираем… NO… – Он задумчиво почесал нос. – NO – это плохо, а в какой стороне видал, не помнишь?…

– Примерно там. – Саша махнул рукой на север.

Беседуя вот в таком интересном и познавательном ключе, наши герои незаметно дошли до здоровенной ямы. «Похоже на воронку», – подумал Саша. А если так, нехило, видать, рвануло. И не очень давно, судя по свежим комьям земли. В общем, конечно, ничего особенного. Единственное, что смутило Сашу, это был запах. И не просто запах – из ямы невыносимо несло тем самым, которое… категорически… за нарушение… ну, в общем, ты меня понял?

Кувалда равнодушно осмотрел воронку и стал обходить ее справа.

– Такое впечатление, что здесь недавно рвануло сортир, – задумчиво спросил-сказал Саша.

– Это не-е, сортир не так взрывается… – спокойно ответил Гризли, – эт, видать, колбасники опять напору прибавили… оно и треснуло…

Ясно? Вот так бы сразу и сказали. Все понятно. Колбасники. Напору прибавили. Саша даже не стал переспрашивать. Он вдруг почувствовал такую усталость, что ему уже было совершенно все равно, у кого там чего треснуло.

– Кувалда, – сказал он сонно, – у вас тут спать как и где ложатся? Есть на этот счет какие-нибудь правила?

Гризли резко остановился, глянул на небо, потом себе под ноги, потом сильно хлопнул себя же по голове:

– Ах, ить, калоша, как есть – калоша! Заболтался совсем, чайник дырява-ай! Давненько со мной такого… ить, и как же теперь… А все эти прогулки мне загородные… баловство одно… приходишь потом… малахольный весь… все из памяти вон… Ить, и што ж теперь… – И мелко затрусил обратно, наклонившись и что-то высматривая на дороге. Саша, стараясь не отставать, двигался следом.

Очень скоро принцип движения Кувалды стал ясен. Он находил в старом растрескавшемся асфальте люк, наклонялся к нему, кажется, даже нюхал, и шел дальше. В некоторые люки Гризли стучал.

Местная традиция. Или ритуальные танцы. А может быть, он сейчас будет заниматься ремонтом того, что треснуло в результате халатности колбасников… У Саши слипались глаза.

Фу, черт! Как будто и вправду – слиплись. Вокруг наступила кромешная тьма.

– Кувалда!!! – закричал Саша, не помня себя. И тут же улышал над ухом спокойный голос:

– Эт, орать-то здесь не надо… тишай, тишай, паря… двигай сюда…

Саша почувствовал, как его крепко взяли за руку и куда-то тянут. Вниз. Похоже на то, что мы спускаемся в люк.

Саша беспомощно глянул вверх, успел еще заметить крупные звезды на угольно-черном небе, оступился и упал… Крышка за ним закрылась с неприятным лязгающе-чавкающим звуком.

Он упал на что-то жесткое. Рядом кто-то двигался и сопел. Пахло застоявшейся водой и чем-то знакомо-вкусным. Далее Саша стал свидетелем странного диалога.

– Эт, того… двоих за жилет возьмешь? – Голос Кувалды.

– За два? – Чей-то глухой равнодушный голос.

– Побойся Бога, мила-ай…

– За один без ужина.

– Это, ить, может, тогда за два – с ужином и завтраком?

– Идет.