Читать книгу "Тень "Полярной звезды" - Филип Пулман"

— И совершенно неважно, как вы были могущественны, — продолжала она. — Неважно, что вы держали под контролем весь мир и строили школы, больницы и спортивные площадки, так как решили, что только это и нужно, и пусть бы все стали здоровыми и зажиточными и в каждом городе мира стояли бы ваши статуи — вы все равно заблуждаетесь, потому что мир, который вы хотите создать, основан на страхе, обмане, убийстве и лжи…

Он шагнул к ней, вскинул свой огромный кулак. Она не сдвинулась с места и подняла пистолет выше.

— Не шевелитесь! — Ее голос опять дрожал, и она левой рукой поддержала правую, чтобы тверже держать пистолет. — Я пришла сюда, чтобы получить деньги моего клиента. Я сказала вам, когда мы встретились в первый раз, что получу их, — и я их получила. Выйти за вас! Ха-ха-ха! Да как вы посмели помыслить, что стоите так много? На свете был только один человек, за которого бы я вышла замуж, и вы убили его. И я…

Она захлебнулась подступившим рыданием при мысли о Фредерике. Беллман стал смутным пятном за пеленой нахлынувших слез; она чувствовала Фредерика рядом с собой и прошептала: «Я все хорошо говорила, Фред? Я все сделала правильно? А теперь я иду к тебе, любовь моя…»

Она направила пистолет на стеллажи с патронами и спустила курок.

Когда раздался первый взрыв, Джим цеплялся одной рукой за ограду, его другая рука опиралась на плечо Макиннона. Они шли вдоль ограды, так как охранник не пожелал выйти из сторожки. Дождь хлестал по лицу, словно тысячи хворостин.

Сперва они услышали глухой удар, похожий на гром. Через секунду-другую последовал второй, более мощный взрыв; проливной дождь не позволял ничего разглядеть, но вдруг слева от них из-за покоробившейся створы железных ворот стоявшего в стороне от всех прочих здания вырвался мощный язык огня.

Тотчас затрезвонили колокола. Из ближайшего освещенного строения выбегали люди, но сразу же кинулись обратно, как только раздался целый залп взрывов меньшей силы, чем два первых.

— Это сделала она, — сказал Джим. — Она раз несла все это вдребезги. Я знал, что она задумала что-то безумное… О, Салли, Салли…

Депо № 1 рушилось на глазах. Стены кренились. Медленно сникавшие языки огня и свет фонариков, с которыми опять появившиеся люди толпились поодаль, давали возможность хоть что-то увидеть. По громким вскрикам, воплям, по паническому состоянию людей Джим понял, что они со страхом ждут новых взрывов. Воздух гудел от колокольного набата, вскоре к нему прибавился истошный вой сирены. Джим потряс Макиннона за плечо.

— Пойдем назад, они открывают ворота, смотри… Мы найдем ее, Макиннон, мы ее вытащим.

Он повернулся и поскакал к воротам на одной ноге, словно хромой бес. Макиннон колебался, скуля от страха, потом собрался с духом и последовал за Джимом.

Затем были три часа полного безумия. Три часа розысков среди расколотых почерневших балок, разлетевшихся во все стороны искореженных рельсов, кусков металла и разбитого кирпича, обгоревшего дерева, обгоревших рук, суставов пальцев с ободранной кожей и поломанными ногтями, три часа внезапно вспыхивающей надежды и медленно возрастающего груза отчаяния.

Бригада пожарных прибыла мгновенно, и с помощью местной спасательной команды они вскоре справились с самым ядром пожара. Очевидно, взрыв в первом вагоне уничтожил не только уже выложенные на стеллажи патроны, но и оставленные поблизости запасы боевого снаряжения. Сам смертоносный вагон был неузнаваем; раздавлен был и второй вагон, стоявший рядом: на него свалился, развалив надвое, тяжелый кран, так что о ремонте не могло быть и речи. Стены здания каким-то чудом еще держались; отдельные участки крыши рухнули, и спасатели именно там вели поиск останков Беллмана и Салли, передавая по цепочке кирпичи и куски штукатурки и затем осторожно раздвигая тяжелые балки, чтобы не потревожить накрытые ими груды обломков. Макиннон работал в самом горячем месте, бок о бок с Джимом. Какая-то доля дьявольской энергии Джима передалась ему, и он работал, невзирая на боль, изнеможение и опасность. Раз-другой Джим оборачивался на него и кивал с мрачным одобрением, словно Макиннон выдержал некое испытание и теперь стал своим.

Они нашли Салли под торчавшей углом рухнувшей крышей, когда дождь начал утихать.

Первым увидел ее один из рабочих «Полярной звезды» и громко крикнул. Низко наклонившись, он махал им рукой и показывал на ту часть разрушенного здания, которую еще не разбирали. Тотчас же протянулось множество рук, чтобы придержать деревянный стояк, который уперся в стену прямо над Салли, и аккуратно, бережно стали разбирать куски искореженного железа, навалившиеся на него тяжелым грузом, наконец подняли и благополучно отнесли в сторону.

Джим, ковыляя, как мог, дотянулся до руки Салли. У его ног рассыпались белокурые волосы Салли, испачканные, пропыленные. Она не шевелилась.

И вдруг ее ресницы дрогнули. Он уже нащупал ее запястье: пульс был сильный, ровный.

— Салли! — позвал он, другой рукой отводя с ее лба волосы. Он наклонился к ней совсем близко, их лица почти соприкасались. — Салли! — повторил он нежно. — Держись, девочка, теперь все хорошо… мы тебя отсюда вытащим… держись, нам надо еще поработать, чтобы добраться домой…

— Джим? — прошептала Салли. Она открыла глаза, но тут же закрыла их, ослепленная светом фонарей; однако она его увидела, и услышала, и сжала пальцами его руку.

— Ты чертова шальная корова, — прошептал ей Джим. И потерял сознание.

Глава двадцать третьяОранжерея

Салли выжила только потому, что стояла в проходе, и Беллман не закрыл заднюю дверь. Первый взрыв выбросил ее из вагона сразу, и, когда начавшие рваться боеприпасы взорвали котел, в чем и состоял ее замысел, сама она оказалась в стороне от центра катастрофы.

Беллман был убит сразу; все, что осталось от него, нашли только утром.

Она была все еще в сильнейшем шоке, но, не считая царапин и растяжения в запястье, невредима. Алистер Макиннон дал телеграмму Чарльзу Бертраму, который прикатил в тот же день и все заботы взял на себя — к Джиму пригласил своего доктора, чтобы тот опять вправил ему ногу, нашел врача для Салли и включился в расследование «несчастного случая».

То, что это был лишь несчастный случай, признано было всеми. В газетных публикациях говорилось, что, в то время как мистер Беллман, владелец предприятия, показывал своей гостье производство, какая-то ошибка в системе безопасности привела к опасному росту давления в одном из котлов. О взрывах не упоминалось ни словом; о том, что производило предприятие, тоже. Все это выглядело как обычный инцидент на производстве, разумеется, трагический, поскольку стал при чиной смерти широко известного предпринимателя и благотворителя, по которому будет отслужена панихида в приходской церкви. Итак, Салли вернулась в Лондон.

И постепенно, мало-помалу, вернулась к жизни.

Первой и самой неотложной проблемой был их общий бизнес. Ее собственные документы не пострадали, так как лежали у мистера Темпла, но компания «Гарланд и Локхарт», жизнеспособная и набиравшая силы, которую она так любила, была разгромлена и уничтожена. Страховку она возобновила лишь несколько месяцев назад, так что обзавестись новым оборудованием будет не слишком затруднительно; хотя, как ей было известно, самым дорогим в этом бизнесе были вовсе не имущественные активы. Она отыскала в Хаммерсмите старенькую студию и предложила всем служащим вернуться к работе, выплачивая жалованье из собственных средств, пока поступления не позволили платить, как положено. Она дала объявления во все газеты, обещая, что особо значительные заказы и комиссии будут выполнены в течение недели. Она купила студийную камеру, напечатала новые фирменные бланки, принимала новые заказы. Она боролась, залезала в долги, шла на подкуп, доводила ресурсы до истощения — но дело двигалось. Не прошло и месяца, как оборот начал постепенно расти. Салли надеялась, что фирма на подъеме; тем временем ее личные средства быстро таяли.