Читать книгу "Кража - Андреа Кейн"

Уильяме продолжал хранить молчание.

— И все же леди хочет получить именно ее. Она обожает такую приглушенную палитру. Я готов даже удвоить цену и заплатить за нее тысячу фунтов. Тут уж вам нечего будет возразить.

— Все-таки отвечу: это невозможно.

— Вы решили это сразу, не посоветовавшись с мистером Бариччи. Вы отвергли такое выгодное предложение — это странно. Но почему вы так поступаете? Почему?

— Дело в том… — начал Уильяме и умолк, откашлялся и продолжал: — Видите ли, эта картина уже продана,

— Ах, как жаль!

Эшфорд ходил вокруг картины, задумчиво потирая подбородок.

— Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, сколько за нее заплатили?

— Это конфиденциальная информация, лорд Тремлетт, — Разумеется. Очень хорошо. Пожалуйста, ступайте к мистеру Бариччи и скажите, что я утраиваю цену. Добавлю еще пятьсот фунтов. — Он улыбнулся; — Я небедный человек, мистер Уильяме. А зная свойственную мистеру Бариччи корыстность, я думаю, что он тотчас же аннулирует прежнюю сделку, как только узнает о моем предложении.

— Нет, сэр, он на это не пойдет. Мистер Бариччи — человек слова.

— Понимаю. Вот это проблема! — Эшфорду с трудом удалось подавить приступ смеха. Он щелкнул пальцами. — Мне пришла в голову блестящая мысль. Почему бы вам не сообщить мне имя покупателя? Я бы поговорил с ним сам, И тогда мы смогли бы решить этот вопрос, не причиняя неприятностей мистеру Бариччи. Я уверен, что этот человек, кем бы он ни был, поймет меня. Леди Ноэль во что бы то ни стало хочет иметь эту картину. Именно эту.

— Я не могу этого сделать, лорд Тремлетт. Имя покупателя тоже тайна.

— В таком случае вступите с ним в контакт сами. Я облеку свое предложение в письменную форму и покажу письмо вам, чтобы вы не сомневались в серьезности моих намерений. Я подожду, а вы запечатаете письмо, и мы отправим его с нарочным. Более того, я даже заплачу Бариччи пятьсот фунтов, если его таинственный покупатель примет мое предложение. Как вы на это посмотрите?

— Я не могу и этого сделать. — На лбу Уильямса выступили бисеринки пота.

— Ну почему же? Это делается постоянно. И называется сделкой, хорошей, выгодной сделкой.

— Мистер Бариччи ни за что этого не одобрит. Это было бы неэтично.

— Неэтично? Да вы шутите, приписывая Бариччи столь высокие чувства!

Эшфорд потер руки, готовясь пустить в ход последний, решающий аргумент:

— Вот что я скажу вам, Уильяме! В таком случае вы можете передать от меня вашему хозяину иное предложение. Скажите ему, что на этот раз он проиграл, что ему не удастся выпутаться, подставляя под удар Сардо, а я не сомневаюсь, что его намерения именно таковы. Для меня это ясно как дважды два. — И с издевательской улыбкой Эшфорд провел большим пальцем по раме картины. — Видите ли, я не собираюсь подыгрывать Бариччи. И я не стану срывать полотно Сардо, чтобы обнаружить под ним картину Рембрандта, которая, как мы оба прекрасно знаем, скрывается под ним. Я просто вернусь сюда завтра утром с полицией на том основании, что заподозрил вас в нечестности: вы готовы были продать мне одну картину и отказались расстаться с другой, Мистеру Бариччи же я советую приготовить все книги учета, и тогда станет ясно, какое место этика занимает в его делах. Хорошо бы представить купчие на все картины, особенно, вот на эту, И не только на покупку полотна у Сардо, но и на продажу ее тому лицу, кто якобы купил ее. А Сардо пусть заплатит по справедливости, изъяв часть суммы у своего таинственного покупателя. Но если что-нибудь с этой картиной окажется не в порядке, Бариччи поплатится головой, когда в этой раме обнаружится картина Рембрандта, а не Сардо. Передай все это своему хозяину.

Увидев белое как полотно лицо собеседника, Эшфорд приподнял шляпу и направился к двери.

— Всего хорошего, Уильяме. Увидимся завтра утром в десять.

Бариччи громко выругался и бухнул кулаком об стол с такой яростью, что все предметы с него разлетелись по комнате.

— Проклятие! — прорычал он, забегав, как зверь в клетке, по комнате. — От этого настырного негодяя нельзя избавиться, как от гнусной заразы.

— Но если полиция заинтересуется нашими записями и захочет с ними ознакомиться подробнее, мы пропали. Нам надо идти на его условия.

Бариччи мрачнее тучи продолжал метаться по комнате, ища выход из западни.

— Квитанция, купчая… на приобретение картины Сардо, — бормотал он. — Ее мы можем сфабриковать. Но кого назвать в качестве покупателя? — Хриплый возглас вырвался у него из глотки. — У нас слишком мало времени, чтобы привлечь к сотрудничеству кого-нибудь из моих деловых партнеров. Да я и не уверен, что они согласятся мне помочь, если я пригрожу обнародовать их незаконные операции. Их расследование касается не только фальшивых купчих — Главное — крупная кража, но и это не все. Убийство! Мы не сумеем до утра спрятать концы в воду.

— Тогда почему бы нам не извлечь Рембрандта из-под полотна Сардо? — спросил Уильяме. — Прямо сейчас же. И спрятать краденую картину в другом месте.

— И где же? — огрызнулся Бариччи. — В холле, возле входа? Или на моем бюро, приложив к ней письменное признание в совершении кражи? — Он в ярости замотал головой: — Нет. Уильяме, Чтобы спрятать Рембрандта, нам нужна другая картина, за которой мы могли бы скрыть это полотно. И размер этого полотна должен быть таким же — четыре фута на три. А в нашей галерее ничего подобного нет. И мы не сможем заставить Сардо написать картину подходящего размера за ночь.

— Но… Бариччи решительно отмахнулся от Уильямса. Он все больше убеждался, что для него остается только один путь к спасению.

— Надо связаться с пароходством, — сказал он Уильямсу. — Сегодня ночью, мы вывезем Рембрандта из Англии,

— Сегодня ночью?.. Но корабль отправится в Индию только на следующей неделе.

— Тогда они подержат картину это время у себя, не важно где — на складах, на самом корабле, в таком месте, где ее труднее всего найти. Мы им заплатим, сколько они запросят. У нас нет выбора. Нет другой возможности.

Уильяме спрятал в карман платок, которым он непрерывно вытирал вспотевший лоб, обескураженный оборотом дел и тем, что им предстояло предпринять, чтобы сорвать планы Тремлетта.

— Ладно. Я сейчас же отправлюсь в доки и сделаю все, о чем вы говорите.

— Скажите капитану, что мы доставим картину сегодня с наступлением темноты между семью и девятью часами вечера, пока в порту еще будут идти работы. Мы должны прибыть туда и уехать незамеченными. Этот план должен сработать, Уильяме, — объявил он. Глаза его зажглись предвкушением торжества. — Полагаю, что исход этого поединка умов принесет мне удовлетворение.

— Не понимаю вас, сэр.

— Представьте себе лицо Тремлетта завтра утром, когда этот самодовольный сукин сын извлечет картину Сардо из рамы и не найдет под ней ничего. — Губы Бариччи скривились в сардонической усмешке. — Он будет опозорен, уничтожен. Да, Уильяме, выставить Тремлетта на посмешище — это стоит некоторых усилий и неудобств.