Читать книгу "На зоне - Евгений Сухов"

Варяг, ничего не понимая, подходит к жене и сыну:

– При чем тут армия, при чем тут Егор Сергеевич? Ты или жена мне… или? Ты чему сына учишь? Сомневаться в отце? Даже из головы выкинь. В мои дела не суйся. За сыном лучше присмотри, пока растет. А я уж со своими делами, можешь быть уверена, управлюсь. Хоронить меня рановато. И армию мою еще время не пришло со счетов списывать. Слышишь, законная жена законного мужа?!

А в это время из подворотни прямо на проезжую часть выскочила собачонка и, весело залаяв, стала прыгать вокруг Олежки, тот заплакал и кинулся от нее наутек, и тоже на дорогу… Не рассчитал маленький, не мог видеть, что из-за угла уже показался несущийся на большой скорости хлебный фургон ЗИЛ-130. Скрежет тормозов, страшный крик Светланы…

Олежку зацепило ржавым бампером. ЗИЛок-то остановился, а малыш отлетел от него метров на пять, ударился спиной и затылком о бордюр и замер, глядя в небо широко открытыми, удивленными глазенками.

Такого ужаса Владислав не мог себе представить даже в бреду! Он метался на нарах, бился головой о стену, покрывался холодным потом, вырывая себя из тисков всепоглощающей страшной болезни, превозмогая ее природу, выискивая в дальних уголках своего сознания резервы к тому, чтобы подчинить вынужденный недуг своей воле, своему «я», своей невероятной жажде быть свободным.

ГЛАВА 47

Медсестра Елизавета Свиридова была для многих неразгаданной загадкой. В тюремной больнице она работала уже шестой год, и зеки в общем относились к ней если не с уважением, то с симпатией. Уколы, правда, она делать совсем не умела, но в остальном все было при ней: строга, но сердобольна, порой властна, но в целом покладиста. И к тому же радовала она похотливый зековский глаз своими аппетитными формами. Пожалуй, немало беспаловских подопечных долгими сибирскими ночами вели заочный разговор с Лизкой у себя под одеялом, предаваясь мечтам о несбыточном да рисуя в своем одичавшем воображении сладострастные картины. Тем более что о Елизавете Васильевне ходили упорные слухи, будто девка она хоть и своенравная, но уж, коли кто ей придется по вкусу, того ублажит по полной программе, предложив себя и сзади и спереди, и сверху и снизу. В последние полгода в Лизкиных фаворитах ходил неизменно московский грузин Харцвели-скульптор, который сумел подобрать ключи к ее сердцу, а самое главное, к ее ненасытной плоти: видимо, нашлись у Славки Харцвели серьезные аргументы, которые по достоинству оценила и прочувствовала медицинский работник Свиридова. До Славы, говорят, был у нее какой-то мазурик из московских «мажоров», а чуть раньше – еще кто-то из «интеллигентных», а к таким Лизавета всегда испытывала явную слабость, но эти все равно у нее надолго не задерживались: видать, не той все же были кондиции. Все остальные, проходившие через ее руки, тело и душу, вообще не могли похвастаться долгосрочностью своих с Лизаветой отношений. А вот Слава-скульптор тешился с ней уже полгода: грузины и тут оказались долгожителями.

Мулла, разумеется, подробнейшим образом разузнал о всех сильных и слабых сторонах преподобной Елизаветы Васильевны, отлично изучил ее натуру. И, продумывая план вызволения Варяга из наркотического омута, в который тот попал по милости подполковника Беспалого, решил, что Елизавета очень даже пригодится в этом деле, важно лишь перетянуть ее на свою сторону, сыграв как раз на слабой струне – одной, но пламенной ее страсти.

Как раз дело было к вечеру, когда доктор Ветлугин отправился, по своему обыкновению, осматривать болезных зеков на соседнюю зону. Лизка сидела у окна в своем кабинете и мусолила в руках очередную книжонку о большой и страстной любви бедной красавицы Элли к богатому удачливому бизнесмену Жоржу. Ко всем своим прочим прелестям, Лизка была еще девка чрезвычайно чувствительная и чувственная, страстно обожала читать про этакий секс.

Лиза знала, что на зоне о ней ходят разные слухи. И что больше всего, конечно, судачат о ее аппетитных формах, сиськах да амурных похождениях. Раньше эти бесстыдные шепоточки за спиной ужасно ее печалили. Да что там печалили! Стыдно было до ужаса. Но пересилить себя было невозможно. Тем более что, пристрастившись к переводным романам о любви, которые привозил ей муж Витька из командировок на Большую землю, Лиза просто места себе не находила от смутной тоски. Умом Елизавета Васильевна понимала, что Витька мужик неплохой, но уж с романтикой у него с молодости явно нелады, а в койке вообще всегда был никакой: только вставит – раз-два и отбой. А последние лет пять, когда он окончательно спился, Лизавета допускала его к себе разве что по большим праздникам: пусть потешится – муж все же как-никак. Она же лично уважала постельные забавы с настоящими, полноценными мужиками и часами оставалась активна и неутомима в любовных схватках – ее расцветшее к тридцати годам тело тосковало по из ряда вон выходящим безумным сексуальным игрищам, влажным объятиям, бессонным ночам любви… Ей хотелось ощущений необыкновенных, таких, какие родились у нее при первом чтении французского романа о любовных похождениях дамы по прозвищу О. «История О» – любимая книжка, вот уже на протяжении нескольких лет неоднократно перечитываемая ею от корки до корки.

А тогда, читая впервые про невероятные сексуальные похождения героини, она ерзала-ерзала и едва не кончила прямо на стуле – обалденное было ощущение! Лиза усмехнулась, вспомнив, что она сотворила, закрыв последнюю страничку книжки. Дело было как раз в ее ночное дежурство летом. Года три назад стояла знойная жара, и тело ее, страдающее в оковах тесного белого халата, покрытое тончайшей липкой пленкой пота, требовало освежиться. Она пошла в душевую, закрылась там, включила холодную воду и забралась под холодный Дождик. Кожа на крепких аппетитных ногах, животе, мягких женственных руках тут же покрылась пупырышками. Тяжелые груши грудей подобрались, набрякли, а соски съежились, затвердели и встали торчком. Она провела ладонями по грудям и ощутила прилив приятного возбуждения – так было всегда, когда она, стоя под душем, невольно ласкала сама себя. Лиза гладила живот, пах, бедра, потом ее ладони забрались назад, к выпуклым крепким ягодицам. Ей нравилось собственное тело – сильное, налитое, с туго натянутой эластичной кожей…

Лиза прибавила горячей воды и, закрыв глаза, подняв лицо вверх, наслаждалась водяными струями, которые нежно хлестали по ее грудям, щекам, плечам, животу. Руки совершали пробежку – от шеи к бедрам, от паха к ягодицам. А потом она и сама не поняла, как это произошло. Только каким-то внутренним чутьем осознала, что впереди самое восхитительное, самое долгожданное… Вот уже ее правая ладонь остановилась на лобке, и пальцы осторожно раздвинули мокрые, спутавшиеся волосы между ног. Там, в зарослях коричневых кудряшек, таилось горячее ущелье, кратер вулкана, из которого засочилась липкая магма. Лиза вложила два пальца в ущелье и погрузила в скользкий глубокий лаз. Кончики пальцев наткнулись на рифленые стенки и стали осторожно гладить их. Снизу, от лобка до поясницы, ее пронзила острая сладкая боль. Лиза открыла горячий кран до отказа. Потоки воды обожгли ее плечи и спину. Левой рукой она яростно гладила груди, пальцами сжимала налившиеся соски и приподнимала тяжелые округлые плоды на ладони, точно взвешивая их. Снизу, бурля, подступала волна сладости. У нее мелко завибрировали ляжки, промежность содрогалась, анус поджался. И в следующую секунду ее захлестнула головокружительная волна оргазма…