Читать книгу "Медиавирус - Николай Трой"

– Аннигилятор в больнице? – спросил Галл ядовито. – Может, вы еще и за коматозниками гоняетесь?

– Поторопись! – отрезал Леонид.

Чувствуя невероятное возбуждение, словно в крови заговорил тщательно скрываемый цивилизацией инстинкт охотника, Леонид ворвался в холл больницы. Промчался к стойке регистратуры, рявкнул:

– Мне нужно знать, срочно: жилой блок номер четыреста девять, кто в нем зарегистрирован?!

Медсестра даже отшатнулась от его напора. Пролепетала:

– Кто вы?

– Номер четыреста девять! Кто в нем?!

– Я не могу давать эту информацию…

– Интерпол! – Леонид рванул из кармана удостоверение. – Есть сведения, что вы скрываете международного террориста!

«Господи! Да сколько же она тормозить будет?! Диалап работает быстрее, чем ее мозг воспринимает информацию!»

Медсестра пробормотала испуганно:

– Секундочку…

* * *

– Это особое отделение нашего учреждения, – говорил то ли директор, то ли смотритель. Леонид даже не запомнил его имени. – Я уверен, то, что вы сообщили, – какая-то ошибка.

Они двигались через хром и стекло коридора вглубь больницы. Вызванный сестрой милосердия мужчина заметно нервничал, что выражалось в торопливой речи:

– Наше учреждение просто не может быть замешано в подобных… гм… порочных связях. В первую очередь из-за того, что это больница, а не институт разработки вооружений!

Не обратив внимания на сарказм, Леонид поторопил:

– Быстрее, пожалуйста.

Мужчина кивнул и так едва поспевая за французом. Аль-Дагит спросил:

– Что это за особое отделение?

– Это даже не отделение, а скорее – частные квартиры, созданные специально для обеспеченных клиентов. Там пациентам гарантированы постоянный уход и необходимый режим. При этом мы тщательнейшим образом пытаемся сохранить необходимый уют, свободу доступа к информации и…

– Кто лежит в блоке номер четыреста девять?

Несколько метров они преодолевали в молчании, потом мужчина все-таки стал рассказывать:

– Это русский парень, совсем еще молодой. Фамилию и имя, думаю, вам, до выяснения всех обстоятельств, знать ни к чему. Он поступил к нам в невероятно тяжелом состоянии. В России с ним приключилась страшная беда – он стал жертвой террористов. Те подонки применили инфразвуковое оружие прямо на каком-то светском мероприятии. Пострадало много народу, один мальчик даже погиб, – говорил он. Голос дрожал от скорби и сочувствия. – Медики диагностировали у него масштабные повреждения головного мозга, но родители, богатые и влиятельные люди в России, отказались помещать сына в психиатрическую лечебницу. Парня забрали домой. А через три дня он попытался покончить с собой, спровоцировав страшную автомобильную аварию. Только чудом его смогли реанимировать! К сожалению, в России ему не смогли обеспечить надлежащего лечения, поэтому родители и привезли его к нам: слепого, беспомощного, на теле живого места не было. Шестьдесят переломов, черепно-мозговые травмы, многочисленные рубцовые ткани на внутренних органах… он не мог говорить, не мог двигаться! Понадобился не один десяток сложнейших операций, чтобы хоть немного восстановить его организм!

Впечатленный рассказом, Леонид вдруг засомневался. Аннигилятор – калека? А вдруг Суворов что-то напутал?

«Ой, что тогда будет…»

За весь остаток пути они больше не проронили ни слова. Только когда остановились перед дверью жилого блока номер четыреста девять, мужчина попросил:

– Будьте добры, постарайтесь не причинить ему вреда. Ему и так невероятно тяжело!

Леонид кивнул, не отрывая взгляда от двери.

* * *

Леонид осторожно постучал. Не дождавшись ответа, легонько толкнул дверь.

Обыкновенная прихожая, светлый коридор, стерильная чистота. Стараясь не шуметь, робея, Леонид прошел насквозь гостиную. Окинул взглядом обстановку: все было в идеальном порядке, обычная жилая зона. Ничего подозрительного.

Наконец решившись, он распахнул двери спальни. И увиденное заставило его мгновенно уверовать – они прибыли по адресу!

Напротив широкого окна был огромный странной формы стол, заставленный разнокалиберными мониторами. Вдоль стен примостились длинные шкафы со стеклянными створками, внутри было огромное количество дисков, компьютерного «железа», разнообразного хлама, опутанного пуповиной проводов. Картины на стенах, почему-то повернутые изображением к стене. Леонид подцепил одну пальцем, оказалось – икона.

А за столом, в большом инвалидном кресле, тихо покоилось тело. Только пальцы жили своей жизнью, скребли прорезиненную клавиатуру.

Чтобы рассмотреть человека, Леонид зашел сбоку. Сердце его стиснула жалость при взгляде на до прозрачности худого парня лет тридцати. На его белой, как принтерная бумага, коже сине-черные шрамы, нигде нет волос, будто парня вынесли из пожара. На человеке только памперс, вместо нижнего белья, и… виртуальный шлем. Леонид такие штуки уже видел – нейрошлем, пересылающий сигналы от мозга к компьютеру. Только, кажется, этот был подключен к инвалидному креслу.

Подчиняясь непонятному порыву, Леонид качнулся сквозь больничные запахи, всмотрелся в нижнюю часть лица человека, не скрытую шлемом. Лицо больше подошло бы мумии: тонкие губы, впалый рот, кажется, из-за отсутствующих зубов, как у дряхлых стариков.

«Бог ты мой! – подумал Леонид в смятении. – Лучше бы, наверное, он погиб, чем жить вот таким…»

Но жалостливые мысли оборвались после едва заметных движений тонких, проворных пальцев. От их команды на одном из мониторов возникла картинка. Там, словно съемка шла через фильтр, имитирующий прибор ночного видения, показывали нечто, напоминающее канализационный коллектор. И в нем, один за другим, падали, умирая, люди…

Глава 69

Raven paradox

Япония, подземелья Токио

Японца по имени Таро Ямада он нашел в канализационном коллекторе именно там, где указал Аннигилятор. Пощупав пульс, понял, что несчастный без сознания.

– Хоть одного не убил, – проговорил Neo Dolphin.

– Я же не маньяк, – прошелестел в ушах голос Аннигилятора. – Впрочем, стоило бы убить каждого из вашей братии.

– Нашей братии? Ямада не член Internet Hate Machine.

– Я и не имел в виду вашу секту. Я говорю обо всех, кто возомнил, будто сетевое пространство выше имени Господа!

Neo Dolphin не удивился. Конечно, после того, что пережил Аннигилятор, религиозный бред – не самое страшное. Уход от реальности после всего, что он пережил, – довольно предсказуемый результат. У кого-то, как у Данила, цветет мизантропия, у других – вера в Бога.

Кстати, как же на самом деле звали Аннигилятора? Нет, не вспомнить его имени…