Читать книгу "Шоколад - Джоанн Харрис"

— Сегодня мой день рожденья, — весело заявляет она. — И на своём празднике я никому не позволю скучать. Тем более себе самой.

Больше на эту тему не сказано ни слова. Я слушаю, как Зезет флиртует с Жоржем, а Ру с Нарсиссом обсуждают сорт слив.

— Лангедокская красавица, — важно провозглашает последний. — По мне это самый лучший сорт. — Плоды сладкие, маленькие, с нежным пушком, как на крыле бабочки… — Ру не согласен.

— Мирабель, — утверждает он. — Единственная слива, которую стоит выращивать. Мирабель.

Я отворачиваюсь к плите, на время сосредотачиваясь на стряпне.

Меня никто не учил готовить, я — повар-самоучка, мой учитель — одержимость. Мать колдовала над зельями и снадобьями, я же возвысила перенятые у неё навыки до настоящего искусства. Мы с ней всегда были разными. Она мечтала о парении духа, встречах в астрале и загадочных субстанциях; я изучала рецепты и меню, выкраденные из ресторанов, которые нам были не по карману. Мать беззлобно подшучивала над моими мирскими увлечениями.

— Это даже очень хорошо, что у нас нет денег, — говорила она мне. — Иначе ты давно бы растолстела, как хрюшка. — Бедная мама. Тщеславие не оставляло её до конца: она радовалась, что теряет вес, даже когда уже усохла от рака. И в то время как она гадала на картах, что-то бормоча себе под нос, я затверживала названия никогда не пробованных блюд, повторяла их, как заклинания, как таинственные формулы бессмертия. Тушёная говядина. Грибы по-гречески. Эскалоп по-рейнски. Крем-брюле. Шоколадный торт. Тирамису. В незримой кухне своего воображения я готовила, дегустировала, экспериментировала, пополняла свою коллекцию рецептов традиционными блюдами тех мест, в которые заводила нас дорога, вклеивала их в свой альбом, словно фотографии старых друзей. Они придавали смысл моим скитаниям. Глянцевые вырезки на грязных страницах были сродни указательным столбам на тернистом пути наших странствий.

И сейчас я представляю их, будто давно забытых друзей. Томатный суп по-гасконски подаю каждому со свежим базиликом и кусочком пирога, приготовленным следующим образом: на пропитанный оливковым маслом тонкий корж укладываются ломтики сочных помидоров и анчоус с оливками, и всё это запекается на медленном огне до состояния почти пьянящей душистости. Я разлила в высокие фужеры «Шабли» восемьдесят пятого года. Анук потягивает лимонад из своего бокала с видом искушённой аристократки. Нарсисс интересуется рецептом пирога, нахваливая достоинства уродливых местных помидоров, которые, по его мнению, гораздо мясистее и ароматнее геометрически правильных, но безвкусных тепличных томатов. Ру разжёг жаровни по обеим сторонам стола и сбрызнул их цитронеллой, чтобы отогнать насекомых. Каро наблюдает за матерью с осуждением во взгляде. Я ем мало. Надышавшись за день кухонными запахами, к вечеру я испытываю необычайную лёгкость в голове, все мои чувства неестественно обострены, я взвинчена, и потому, когда рука Жозефины ненароком коснулась моей ноги, я едва не вскрикнула от неожиданности. «Шабли» холодное и терпкое, и я пью больше, чем следовало бы. Краски вокруг становятся ярче, голоса звучат звонче. Я слышу, как Арманда восторгается моей стряпнёй. Несу зелёный салат, чтобы зажевать вкус съеденных блюд, потом подаю гусиную печёнку на тёплых тостах. Гийом привёл с собой своего щенка и теперь тайком, под накрахмаленной скатертью, скармливает ему объедки. Мы оживлённо беседуем, перескакивая с темы на тему: обсуждаем политическую обстановку, баскских сепаратистов, женскую моду, способы выращивания рокет-салата и преимущества дикорастущего латука в сравнении с культивируемым. «Шабли» течёт рекой. За волованами, пышными и нежными, как дыхание летнего ветерка, следует шербет со вкусом бузины, затем морские деликатесы — жареные лангустины, креветки, устрицы, bemiques, крабы, как маленькие, так и большие — taurteaux, способные отгрызть человеческий палец так же быстро, как я — перекусить стебелёк розмарина, береговые улитки, palourdes, и на самом вверху блюда из морепродуктов здоровенный чёрный омар — король на троне из морских водорослей. Огромное блюдо — кладезь деликатесов русалки — переливается всеми оттенками красного, розового, сине-зелёного, жемчужного и лилового цветов, источая незабываемый солёный аромат детства, проведённого на берегу моря. Мы передаём друг другу щипчики для крабов, крошечные вилки для моллюсков, лимон и майонез. Невозможно сохранять невозмутимость при потреблении такого блюда, требующего внимания и абсолютной непринуждённости. Бокалы и серебряная посуда мерцают в свете фонарей, свисающих с оплетённой зеленью решётки над нашими головами. Ночь пахнет цветами и рекой. Арманда проворно орудует пальцами, будто кружевница; горка очисток перед ней растёт с каждой секундой. Я принесла ещё несколько бутылок «Шабли». Глаза у всех блестят, лица раскраснелись от усилий: нелегко выковыривать скользких моллюсков из их домиков.

Это еда не для ленивых, требует времени. Жозефина начала понемногу расслабляться, даже завела разговор с Каро, сражаясь с клешнёй рака. Каро неловко дёрнула рукой, и в глаз ей ударил фонтан солёной воды из краба. Жозефина весело хохочет. Через минуту дуэт ей составляет Каро. Я тоже принимаю участие в застольной беседе. Вино обманчиво мягкое, пьётся легко, алкоголь на языке совсем не ощущается. Каро уже несколько опьянела. Она раскраснелась, её волосы растрепались, свисают беспорядочными завитками. Жорж под скатертью тискает мою ногу, непристойно подмигивает мне. Бланш делится впечатлениями о своих путешествиях. Она бывала там же, где и я. В Ницце, Вене, Турине. Малыш Зезет запищал, и она вместо соски сунула ему в рот свой палец, предварительно окунув его в вино. Арманда обсуждает с внуком творчество Мюссе. Люк чем больше пьёт, тем меньше заикается. Наконец я убираю опустошённое блюдо из-под морепродуктов, превратившихся в горы жемчужных очисток на дюжине тарелок. Пирующие макают пальцы в чаши с лимонной водой, освежают рты мятным салатом. Я уношу со стола винные бокалы и расставляю вместо них фужеры для шампанского. У Каро вновь встревоженный вид. В очередной раз направляясь на кухню, я слышу, как она что-то тихо говорит Арманде с настойчивостью в голосе.

— Позже скажешь, — шикает на дочь старушка. — А сейчас я хочу праздновать. — Громким возгласом она приветствует шампанское.

На десерт — шоколадное фондю. Это лакомство готовят в ясный день — облачность лишает расплавленный шоколад должного блеска — из семидесятипроцентного горького шоколада, сливочного масла, миндального масла и двойных сливок, добавляемых в самый последний момент, когда смесь, в которую обычно макают наколотые на шпажки кусочки пирога или фруктов, уже греется на медленном огне. Сегодня я выставила на стол все их любимые блюда, хотя для макания предназначен только савойский пирог. Каро заявляет, что больше не в силах съесть ни крошки и тут же кладёт себе на тарелку два ломтика рулета из чёрного и белого шоколада. Арманда не оставляет своим вниманием ни единого блюда. Разрумянившаяся, она с каждой минутой становится всё более экспансивной. Жозефина объясняет Бланш, почему она ушла от мужа. Жорж слащаво улыбается мне, прикрывая лицо измазанными в шоколаде пальцами. Люк поддразнивает Анук: та уже клюёт носом. Пёс Гийома играет с ножкой стола. Зезет без всякого стеснения вытаскивает грудь и начинает кормить малыша. Каро собралась было сделать ей замечание, но промолчала, лишь недовольно передёрнув плечами. Я откупорила ещё одну бутылку шампанского.