Читать книгу "Падение в бездну - Валерио Эванджелисти"

По голубым глазам Джулии пробежала тень.

— Да, с тех пор, как мы живем при дворе, ему лучше, но… Идите, вас ждут, я потом расскажу.

Мишель нахмурился, но возражать не стал. Крафт открыл перед ним дверь в последнюю комнату, чуть поменьше.

— Господа, прибыл доктор Нострадамус со своим другом, — объявил он и пригласил гостей войти.

Мишель сразу почувствовал жгучую боль в плече: заныл крестообразный шрам. Гостиная, куда он вошел, вызвала не самые приятные воспоминания. Черные обои, на окнах шторы из черной тафты. Пятеро мужчин стояли вокруг мальчика, который держал в руках круглое зеркало со стальным ободом, исписанным какими-то надписями.

Мишель с трудом узнал Симеони: тот отрастил бороду, в гноящихся глазах застыло свирепое выражение. Итальянец повернулся к нему с улыбкой, которую с натяжкой можно было считать добродушной.

— Добро пожаловать, мастер. Церемония уже началась. Мы используем зеркало Флорона.

Он указал на собравшихся.

— Вы уже знакомы с доктором Бассантеном из Шотландии. Позвольте вам представить остальных друзей: господин Луи Ренье де ла Планш, доктор Антуан Мизоль и доктор Джон Ди. Он направляется в Антверпен и во Франции проездом.

Гостиную освещал всего один канделябр, и было почти невозможно разглядеть лица присутствующих. Мишель вгляделся в лицо Джона Ди. Он знал, что в Англии состоялся процесс по обвинению Джона Ди в магическом воздействии на принцессу Марию Тюдор. Философа оправдали благодаря усилиям католического епископа Боннера. Мишель разглядел узкое печальное лицо, обрамленное длинной, доходящей до самого пояса, белокурой бородой.

Англичанин заметил интерес к своей особе и произнес на чистейшем французском:

— Доктор Нострадамус, я был наслышан о вас как о последователе Ульриха, но нынче в моей стране вы пользуетесь невиданной популярностью, и вас знает каждый прохожий.

Англичанин хотел быть любезным, но у Мишеля очень разболелось плечо, и он раздраженно ответил:

— О, ради бога! Я не являюсь ничьим последователем, да и церковь иллюминатов прекратила свое существование.

— Ну да, все оставшиеся в живых иллюминаты собрались здесь, — заметил Симеони. — Господа, не отвлекайтесь: Екатерина Медичи ожидает нашего ответа о судьбах Франции. Господин де ла Планш, соблаговолите произнести формулу.

Де ла Планш, маленький лысый человечек, соединил руки, закрыл глаза и зашептал:

— BISMILLE ARAATHE MEM LISMISSA GASSIM GISIM GALISIM DARRGOISIM SAMAIAOISIM RALIM AUSINI TAXARIM ZALOIMI…

По мере того как разворачивалась формула, мальчик, и без того напуганный, дрожал все сильнее и сильнее. Наконец он закричал:

— В зеркале показался всадник! Он что-то кричит!

Мишель вгляделся в поверхность зеркала, но она была такой мутной, что он ничего не увидел. Однако в ушах у него с пугающей отчетливостью прозвучала фраза, сказанная задыхающимся голосом:

— Смерть придет вместе со снегом, белее белого…

ВО БЛАГО

Падре Михаэлис не чувствовал никакого волнения, ожидая холодным январским утром 1563 года приема у Екатерины Медичи в одном из крыльев замка Венсен. Это крыло предназначалось для увеселений и называлось «павильоном королевы», в отличие от «павильона короля», смежного с ним крыла, расположенного ближе к замковой башне и к тому, что осталось от крепости. Просторный коридор, по которому прохаживался Михаэлис, выходил в обширный, ухоженный парк. В ярком январском солнце парк выглядел очень изящно, хотя листва почти со всех деревьев облетела.

Королева-регентша уже не обладала прежним могуществом, да и обладала ли им когда-нибудь? И во времена Франциска I, когда она, еще юная принцесса, сносила насмешки двора, и при муже Генрихе II она вынуждена была мириться с превосходством очаровательной Дианы де Пуатье. Ее утешением стали царствующие сыновья. Однако Франциск II преждевременно скончался, а царствование Карла IX было омрачено гражданской войной. Она не желала этой войны, но справиться с ней не сумела. Теперь, находясь в замке Венсенн, они с сыном практически оказались узниками так называемого Триумвирата: герцога Франсуа де Гиза, коннетабля Монморанси и маршала де Сент-Андре. Триумвират был собран в целях борьбы за дело католиков без всяких переговоров и компромиссов.

Михаэлис ждал, что его пригласят в апартаменты королевы, и очень удивился, когда увидел, что она вышла к нему сама, без сопровождения придворных дам. Это укрепило его в мысли, что перед ним всего лишь слабая женщина, вечная жертва событий, которые сильнее ее.

Он склонился, приветствуя королеву, но Екатерина, тронув его за плечо, вынудила выпрямиться.

— Падре, многие весьма хорошо отзывались о вас, и в особенности Джулия Чибо-Варано, наша любимая фрейлина.

Она указала Михаэлису на одну из каменных скамей, расположенных рядом с широкими окнами.

— Если не возражаете, присядем здесь. В коридорах меньше вероятность слежки, чем в личных покоях.

Михаэлис впервые так близко видел королеву и воспользовался случаем, чтобы ее разглядеть. Она все еще носила траур по мужу, Генриху II, и была одета в строгое черное, без затей, платье. Лицо ее отличалось такой удручающей некрасивостью, что на него тяжело было смотреть. Годы только подчеркивали все его недостатки: выпученные глаза еще больше выкатились из орбит и помутнели, скошенный подбородок и вовсе исчез, нос казался каким-то жалким отростком. В округлости лица было что-то детское, и королева казалась рано состарившейся девочкой, которая не подозревает о морщинах, уже избороздивших лоб и щеки.

Однако голос ее зазвучал звонко и приятно.

— Каковы последние вести с нашей родины, падре? — мягко спросила она. — Есть что-нибудь новое?

Падре Михаэлис был готов ко всему и все-таки вздрогнул. Это было уже слишком! Королева Франции спрашивала у него, какие новости в ее королевстве! Ответить он смог не сразу:

— Хорошие новости, ваше величество. После месяцев непрерывных побед гугеноты теряют земли почти повсюду. Они потерпели сокрушительные поражения в Руане и в Дрё, а в настоящий момент, как вам, конечно же, известно, Франсуа де Гиз движется на Орлеан.

— Орлеан! — с гримасой прошептала королева. — Принцу Конде не надо было этого делать. Взятие такого крупного города силами регулярных королевских войск вынудит нас выйти из нейтралитета. Если мы это допустим, это будет означать конец монархии.

— Не тревожьтесь, ваше величество, дни Орлеана сочтены. Белые повсюду терпят поражение, и перевес снова на стороне красных.

Катерину передернуло.

— Вот уж что нам не нравится, так это красный цвет. Мы то и дело слышим жуткие истории о гугенотах, расчлененных, с перебитыми суставами, побитых камнями, с выколотыми глазами и вырезанными языками. Неужели все это правда?