Читать книгу "Истребивший магию - Юрий Никитин"

– Дура. Ты хоть понимаешь, во что лезешь?

– Понимаю, – заявила она, сообразив, что помордочке не получит. По крайней мере, сейчас и сразу. – Пока вот тысильнее других! Но если кто-то найдет джинна и освободит, то станет сильнеетебя!.. Тебя это просто бесит.

– Дура, – сказал он безнадежным голосом.

– Зато красивая, – сказала она с вызовом.

Он посмотрел на нее так, будто хотел в самом деле дать помордочке, но вздохнул и отвернулся, признавая, что да, красивая, а красивых небьют, красивым все можно.

Под утро Барвинок проснулась от странного ощущения тревоги.Олег рядом спит, как бревно, уверенный в своей неуязвимости, охраняющий егоамулет поблескивает на шее мертвенно и зловеще, переговариваясь с бледнойлуной. У нее зачесались руки ухватить и сильно дернуть, обрывая шнурок… этотнадменный волхв сразу растеряет невозмутимость, но шнурок может и не порваться,а тогда… даже страшно подумать, что будет тогда, она горестно вздохнула иперевернулась на другой бок.

Тревога не уходила, а тут еще в кроне дерева проснулись исонно зачирикали птицы. Земля дрогнула, донесся неясный гул. Некоторое времяничего не происходило, Барвинок начала успокаиваться, как вдруг сильный толчоквстряхнул землю. Гул повторился, но не затих, а начал разрастаться, глухой,далекий, но все равно страшный.

Олег приподнялся и сел, опираясь сзади руками. На востокенебо светлеет, но облака в небе еще блеклые, и лицо волхва показалось ей серым,как пепел, покрывший угли от вчерашнего костра.

– Похоже, – проговорил он совсем не соннымголосом, – ребята наконец-то доигрались.

– Что? – вскрикнула она. – Что случилось?

– В подземельях много ловушек, – произнес онхмуро. – Даже слишком. Мелкие обойти сумели, а на последней попались.

Она сказала зло:

– Даже это знаешь?

– Знаю.

– Был там?

Он вяло помотал головой.

– Да везде все одинаково. Сперва дорогу защищаютмелочью вроде стреляющих из стен ножей, стрел или дротиков. Потом проваливаютсяплиты, а в конце, чтобы не отдавать сокровища чужакам, вообще рушат свод.

Гул становился громче, на востоке небо наконец окрасилосьрозовым. Барвинок со страхом поняла, что восход солнца ни при чем, алый отблескидет из ущелья.

Превозмогая ужас, пусть волхв видит, что она совсем нетрусит, поднялась и пошла в сторону провала. Древний, уже с осыпавшимисякраями, он позволял спуститься довольно легко, стена уже не отвесная, дно оченьдалеко, она стояла на краю и всматривалась, наконец заметила у самого основаниятемный вход в пещеру.

Сейчас оттуда идет черный дым, она даже на расстоянииощутила его ядовитость, содрогнулась, а дым медленно заполнял дно ущелья, покане скрыл целиком, а потом поднялся на высоту в два человеческих роста, вход впещеру исчез за его завесой.

Когда она вернулась, Олег лежал на спине, забросив ладони заголову, и смотрел в небо с тающим леденцом луны. Зеленые глаза кажутся темнымии загадочными, лицо неподвижно, как сама земля, на которой они расположили свойночной лагерь, а челюсти плотно сомкнуты.

Она завопила издали:

– Ты чего? Ты чего спишь?

Он скосил в ее сторону глаза.

– Пора ехать?

– При чем здесь мы?

– А что ты хочешь, женщина?

– Им, может быть, нужна помощь!

Он фыркнул и опустил веки.

– Таким не помогаю.

Она подбежала и встала над ним, уперев кулачки в бока.

– А кому помогаешь?

– Работающим, – ответил он, не размыкаяглаз. – Или тем, кто не работает по крайней молодости или уже по старости.По глубокой старости и немощи. А бездельникам да ворам…

Она вскрикнула:

– Ворам? Это ты их назвал ворами?

Послышался топот, от коней в их сторону мчался, грузно топаятолстыми подошвами разношенных сапог, взволнованный Климандр.

– Вы слышали? Вы слышали?

Олег открыл глаза и с минуту всматривался в испуганногопарня. Потом вздохнул и поднялся на ноги.

– Вот что, дружище… Тебя Климаксером зовут?

– Климандром…

– Вот что, Климандр, – сказал Олеготечески. – Хотя и говорят, что нельзя радоваться гибели людей, но,по-моему, нельзя радоваться гибели хороших людей. А когда вот такие гибнут, ужизвини, как твои друзья, то можно и нужно. Это даже гуманно, если смотретьиздали…

Барвинок подумала, что нужно спросить насчет этого слова,вечно волхв придумывает какие-то свои, а Климандр вытаращил глаза.

– Что? Они погибли?

– Да.

– Это невозможно!

– Возможно, – ответил Олег. – Земля самаиногда очищается от таких… Жаль, редко.

– Но… как?

Олег мотнул головой в сторону края пропасти:

– Пойди посмотри. Я еще не смотрел, что там и как, ноиногда верить можно и женщине. Посмотри на нее – и увидишь, что и как. Богидолго терпят, но больно бьют.

Климандр ринулся к обрыву с такой резвостью, что едва несвалился, долго стоял там, а когда повернулся к ним, лицо было смертельнобледным.

– Они не могли погибнуть! – прокричал он вотчаянии.

Олег пожал плечами, подниматься и смотреть в провал и несобирался, а Барвинок сказала молодому парню печально:

– Боюсь, этот человек прав. У вас опасное занятие.

Климандр вернулся к ним, бледный и вздрагивающий. Глазаогромные, испуганные, только теперь стало видно, что он всего лишь ребенок,большой и крупный, с сильным телом и жилистыми руками, но ребенок.

– Не могли, – повторил он убито. – Как жетак? Всегда все было хорошо…

– Повадился кувшин по воду ходить, – сказал Олегсочувствующе, – там ему и голову сломить. Знаешь, парень, вернись к своейработе плотника. Не потому, что там безопаснее, плотник может топор на ногууронить или под бревно попасть, но есть работы достойные и недостойные. Бытьплотником – достойно. Как и пахарем или каменщиком. А вот вором или грабителеммогил…

Климандр растерянно хлопал глазами, слишком оглушенный,чтобы понимать даже простые слова, а Барвинок шипела сквозь зубы от злости, нашелкогда читать мораль, самому бы что-то сказать в ответ, но умные слова, какназло, не идут в разгоряченную голову.

Наконец Климандр махнул рукой и потащился к оставленнымконям. Олег мрачно посмотрел на Барвинок.

– Прямо разрываешься от сочувствия! А он в самом делевыиграл.