Читать книгу "Африканский вояж - Максим Михайлов"

И вот ты одна под крышей, свечи сгорели, сердце разбито,

Что-то уж больно долго Граф тебе не звонит.

Только Пятьсот Веселый, шаткий от контрабандного спирта,

Знает к нему дорогу — этим и знаменит.

Завороженная неторопливой мелодией, она даже не заметила, как ее пальцы сами собой нашли и сжали в крепком пожатии ладонь сидевшего рядом Беса. Не заметила злой полный невысказанной ревности и обиды взгляд Студента. Она даже не замечала самого певца, потому что и он, погруженный в ритм, не видел своих слушателей, глядя куда-то мимо них, в одному ему видимую даль.

Девочка, ждать готовься — вряд ли разлука кончится скоро,

Вряд ли отпустит Графа певчий гравий дорог,

Ты открываешь карту, и вслед за беспечной птичкой курсора

Шаткий Пятьсот Веселый движется поперек.

Ты не кляни разлуку — мир без разлуки неинтересен,

Брось отмечать недели, вытри слезы и жди,

Верь в то, что ваша встреча — сказка всех сказок, песня всех песен,

Новый мотив разлуки — все еще впереди.

Повиснув в воздухе на пронзительной дрожащей ноте, отзвучал последний аккорд, и Ирина смущенно разжала пальцы, отстраняясь от остро глянувшего ей в глаза Беса. И чтобы хоть как-то сгладить возникшую неловкость спросила:

— А что это за поезд, Пятьсот Веселый?

— У каждого он свой, детка, — неожиданно тихо и мягко ответил Бес. — Когда-то был такой, пятьсот тридцать пятый. Саратов — Адлер. Но для тебя он не подойдет, у тебя будет какой-нибудь еще, или уже был, и не обязательно именно поезд…

Сделав круг по оживленной улице вдоль телецентра, минивэн, мягко шурша шинами, припарковался не далеко от центрального входа. Охранник сидевший в небольшой будочке рядом с полосатым шлагбаумом поднял глаза, окинув машину равнодушным взглядом, и тут же опять погрузился в чтение красочного журнала.

— Что это за автобус на стоянке, вчера я его здесь не видел, — напряженно оглядываясь по сторонам, спросил Бес.

— Видишь на нем написано TV? Наверное, тачка местных телевизионщиков, а что раньше не видел, неудивительно, он же должен все время быть в разъездах, сюжеты там снимать и все такое, — успокоительно похлопал его по плечу Кекс.

— Все равно не нравится он мне что-то, и стекла, блин, тонированные. Нехорошо это как-то…

— Давай схожу, проверю, — с готовностью вызвался Маэстро.

— Да ладно, сиди уже, теперь рисоваться ни к чему. Как бы там ни было в течение ближайших тридцати минут нам работать. Самолеты уже должны садиться. Итак, еще раз, выходим все вместе, кроме Ирины, она отгоняет тачку в соседний квартал на стоянку и ждет там. Остальные как можно быстрее вперед. Охранник в будке твой, Самурай, и, желательно, без шума. Может успеем войти, пока они спохватятся, тогда все будет проще. Никита, идешь сзади всех и не лезешь под пули, твоя работа начнется после. Кекс, страхуешь его. Маэстро и Студент, со мной впереди, мы — ударная группа. Самурай, остаешься на улице на всякий случай. Всем ясно?

В ответ напряженные сосредоточенные кивки и чуть более развязная, чем обычно, тоже нервничает, реплика Маэстро: "Давно все ясно, начальник, чего воду в ступе толчем? Тупых и тормознутых у нас нет. Даже Ник больше не колется, правда, торчок?"

Ирина, случайно глянув в зеркало заднего вида, поймала взгляд Самурая. Его расплывшееся в широкой, до ушей, улыбке лицо выражало неизъяснимое блаженство, в глазах плясали веселые искорки, щеки от прилива напоенной адреналином крови раскраснелись нездоровым лихорадочным румянцем. Мысли о предстоящей схватке явно его заводили и настраивали на веселый и бесшабашный лад. "Да он псих! Псих ненормальный! — с неожиданным ужасом поняла Ирина. — Они все психи!" Бес выстукивал пальцами по торпеде гвардейский марш, искоса поглядывая на лежащую рядом радиостанцию, постоянно работающую на прием. Кекс нежными ласкающими движениями гладил приклад автомата, нашептывая ему что-то интимное. И лишь Студент, по мнению Ирины, имел вид адекватный сложившимся обстоятельствам — он поминутно нервно вздрагивал всем телом, несмотря на работающий на полную мощность кондиционер, обильно потел и постоянно бестолково рылся в карманах разгрузки проверяя на месте ли снаряжение.

Хотя сигнала долго и напряженно ждали, но как в таких случаях обычно бывает, он все равно застал всех врасплох.

— Третий, десятому! Третий, десятому! Отвечай, мать твою! — истерично взвыла рация.

— Третий на связи! — выдохнул Бес, от волнения не сразу попав пальцем на тангенту.

— Сваливай оттуда, третий! Тут жопа! Они нас ждали! А-а-а, сука!!! Ты слышал, третий?! Жопу в горсть и вали оттуда прыжками!

На фоне прерывающегося, то и дело сбивающегося на нервные всхлипы голоса, явственно слышались сыпавшие горохом выстрелы и хлопки ручных гранат.

— Кто-то сдал, третий! Если сможешь уйти, передай главному, кто-то сдал! Нас тут ждали!

— Я понял, десятый! Могу чем-то помочь?

— Спасай свою задницу, придурок! Нам уже не поможешь. Будешь дома, передавай привет Рязани!

— И Волгограду! — вклинился чей-то голос.

— Питеру!

— Казани!

— Да, мужики, я понял. Удачи вам! — Бес бросил бесполезную теперь рацию обратно на торпеду и зло ощерился в сторону Ирины. — Что, не слышала? Заводи, поехали!

Но едва мотор минивэна фыркнул перед тем, как мерно загудеть, перекачивая через свое железное сердце автомобильную кровь — бензин, с шипеньем разъехались в сторону двери стоявшего неподалеку автобуса с надписью TV, выпуская на стоянку целую толпу затянутых в камуфляж ловких и гибких тел с ярко-желтыми беретами на коротко стриженных головах.

— Жандармы! — взревел с заднего сиденья Кекс, передергивая затворную раму.

— Ох, чуял же, неспроста этот автобус тут стоит! Да выворачивай, выворачивай! — в тон ему выл Бес, вырывая руль из рук оцепеневшей от неожиданности Ирины.

А пятнистые фигуры, подбадривая себя дикими воплями и стрельбой поверх машины, неслись им наперерез, явно намереваясь взять этих белых живьем. Маэстро развернулся к сжавшемуся около правой дверцы Никите:

— Ты навел, сука! Ты! Торчок долбанный! — сказано было казалось одними губами, так, чтобы никто не услышал, но Никита понял и так, а заглянув в горевшие мрачным огнем глаза, прочел в них свой приговор и пронзительно как загнанный охотниками заяц заверещал.

Маэстро сгреб его правой рукой за шиворот, левой вырвал из нагрудного кармана разгрузки «феньку» привязанную за кольцо к специальной петле таким образом, чтобы при рывке сразу освобождать чеку, и не долго думая, одним резким движением засунул взведенную гранату глубоко за пазуху технику. Тот завопил еще громче, так, что перекрыл даже хлопок отскочившего предохранительного рычага. А потом дверца перед ним распахнулась во всю ширину, и мощный толчок выбросил его из машины на теплый асфальт прямо под ноги набегавшим бойцам группы захвата. Последним, что он успел увидеть, было перекошенное в ненавидящей гримасе лицо Маэстро странно медленно поднимавшего автоматный ствол.