Читать книгу "Золото русского эмира - Виталий Сертаков"

Закипела работа. Как только мелкие группы наемников поняли, что их намерены разъединить и раскидать по белорусским, украинским и русским полкам, затеялся новый виток скандалов. Прямо на плацу, а точнее – на вытоптанном лугу, вспыхнули драки. Особенно туго пришлось с венгерским ополчением. Здесь впервые довелось применить силу, караульные схватились за шашки. Четверых пьяных главком немедленно отправил на гауптвахту, многие повытаскивали спрятанные обрезы и пистолеты.

Строй сбился. На левом фланге заволновались словаки, на правом тянули шеи французы.

– Мой президент, у них полно оружия, – зашептал фон Борк.

– Окружить немедленно. Кто командир? Живо – ко мне! Толмача сюда!

После третьего оклика вперед выступил широкоплечий детина в рыжем пиджаке, грязных галифе, нечищенных сапогах, с бегающими глазками и кривой ухмылкой. Гвардейцы на рысях кинулись вдоль коробки, с другой стороны, навстречу им – бойцы из караульного батальона. За несколько секунд, пока потенциальные мятежники еще не успели опомниться, они были окружены.

Многие покинули строй. В ответ из мрака загрохотали английские пулеметы. Число убитых перевалило за две сотни. В сторону штабных офицеров полетели камни. Генерал Борк кинул на усмирение недовольных полк германских резервистов. Эти действовали со звериной педантичностью, у каждого из них имелось по два коротких обоюдоострых меча. Они врезались в расхлябанную колонну венгров, разорвали ее на четыре части, закрепились плечом к плечу. Затем в каждую из четырех разрозненных коробок ворвались германские сержанты, с плетями и сетями…

Не прошло и получаса, как порядок был полностью восстановлен. В общей сложности, в ходе карательной операции было убито шестнадцать человек.

– Мой президент, мы так останемся без армии, – тихо напомнил фон Борк.

– Вы ошибаетесь, – парировал Коваль. – Мы всего лишь отсекаем гниющие куски. У нашей коалиции будет лучшая армия в мире! Если мы отпустим эту шваль на свободу, они превратятся в банду и будут грабить города!

На противоположном краю поля подняли бучу совсем недавно присоединившиеся каталонцы. Они вообще не собирались строиться, бросили палатки и ринулись к реке. Напрасно назначенные командиры надрывали глотки. Коваль бросил против дебоширов последний резерв – собственную охрану, гвардейскую сотню. Чингисы действовали с предельной жестокостью. Стреляли с обеих рук, рубили головы направо и налево. Караульные не успевали выводить арестованных, их складывали перед гауптвахтой лицами вниз. Внутри места уже не осталось. Многие предпочли оказаться под арестом, нежели быть зарубленными.

Подбежал командир поляков, бледный как мел Верщинский.

– Пан президент, от имени офицерского состава я прошу выдать нам оружие. Я отвечаю за своих солдат. Они сами обнаружили и связали всех, кто подстрекал к бунтам. Сорок человек. Мы отдаем их в трибунал. Прошу вас, не надо расформировывать польские части, это приведет к беде…

Секунду Коваль колебался, затем облегченно кивнул. Расформировать целую дивизию все равно не представлялось возможным.

– Полковник, вы отвечаете мне жизнью за порядок в ваших частях. Лучше сразу сдайте всех неблагонадежных. Иначе я расстреляю вас, клянусь…

Загрохотали барабаны.

Под командой старых капралов, вахмистров и старшин войска перестраивались для повторного смотра. Штабные офицеры рассыпались по подразделениям, включая писарей и конюхов. Каждому был вручен пофамильный список. Приказ главкома звучал коротко – шесть батальонов и двадцать одна рота расформированы полностью. Солдаты направлены в другие части, согласно разнарядке. Обязательно соблюсти правило – на каждое отделение славян – не больше двух иностранцев. В артиллерию, минометные и пулеметные части – ни одного.

На колокольнях Генуи часы пробили полночь, когда италийцы, франки и австрийцы выстроились для принятия присяги. Естественно, русскому правительству они присягать не могли. Общими усилиями штаба был составлен новый текст клятвы, с целованием распятия, фигуры мадонны и самыми кошмарными угрозами в свой адрес на случай измены.

Вновь сформированные части проходили походным маршем мимо импровизированных трибун. Один полк от другого отсекали до зубов вооруженные моряки с «Витязя». В свете горящих бочек с мазутом Коваль повторял короткую речь. Напоминал об оставленных дома женах и детях, упирал на единство христианского мира, обещал удвоенное жалованье ветеранам и земельные наделы всем, кто подпишет пятилетний контракт.

Бодрые слова президента перемежались с ударами топоров. Плотники спешно налаживали еще семь дополнительных виселиц. Своей очереди ожидали кухонные воришки, в течение всего похода тащившие из солдатских котлов мясо. На казнь разжиревших кухонных рабочих взбудораженные вояки взирали даже с удовольствием.

– Господин президент, у нас не останется поваров, если мы будем верить всем кляузникам, – озабоченно пробурчал начальник тыла. Печальная участь низового звена подчиненной ему службы почему-то вызвала у господина подполковника острые спазмы в животе.

– Сами встанете к котлу, – зло бросил Артур. – И учтите – я еще не проверил продовольственные склады. Займусь этим утром. Готовьтесь.

– Ваше превосходительство, мы не можем держать армию без оружия, – напомнил фон Борк. – Смотр закончен. Мы не можем держать собственных солдат под прицелом…

– Оружие можно выдать. Но запасные патроны из арсенала не выдавать никому, даже командирам полков! Внутренние караулы удвоить, слышите?! Кроме того, введите два дополнительных поста. Один – внешний, возле гауптвахты, второй – пустите по маршруту, по кольцу, между третьим и четвертым рядом палаток. Дальше, – Коваль обернулся к штабным писцам. – Срочно набросайте приказ, за подписью генерала Борка. Все самостоятельные передвижения в пределах лагеря в темное время суток, с семи и до семи, запрещены. Только строем, и только под командой младших командиров…

И снова британские подводники стреляли по беглецам. Берег Скривии был усеян трупами. Верщинский прислал в распоряжение караула две сотни лучших бойцов. Их силами продолжили сортировку арестованных. Заработала кузня, на лодыжки самым отъявленным бандитам надевали кандалы. Артур приказал кандальников не тащить за собой, а сдать властям Генуи.

– Пора нам наведаться в гости к черногорцам, – припомнил Коваль, когда луна уже покатилась на убыль.

– Разъезд оттуда только что вернулся, – доложил хорунжий дежурной казацкой сотни. – Они окопались на окраине городка и обстреливают дороги.

– Значит, мы достанем их с моря, – нехорошо улыбнулся президент.

Увидевшие в этот момент его улыбку вздрогнули. Артур и сам чувствовал, как наружу из него лезет нечто мрачное, злое, непоправимое. Он подавил бунт, возможно – первый, но не последний. Он только что лишил жизни солдат, несчастных людей. Далеко не все из них были разбойниками.

Но иначе было нельзя.