Читать книгу "Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Дэвид Хьюсон"

— Так почему не рассказали? — спросила Лунд.

Он на них не смотрел, уставился на свои руки.

— У меня был неприятный случай с одной ученицей. Несколько лет назад. Меня ложно обвинили. Я боялся, что вы подумаете…

— Что подумаем? — спросила Лунд.

— Подумаете, будто у меня с Нанной были какие-то отношения. — Темные глаза встретились с пытливым взглядом Лунд. — Их не было.

— Это все? — спросила Лунд.

— Это все. Все, что я хотел рассказать.

Сидя на заднем сиденье служебного автомобиля, с выключенными телефоном и радио, Хартманн объезжал городские питейные заведения.

— Он должен быть где-то здесь, — сказал он водителю.

Кажется, он припоминал эту вывеску. Знакомое название.

— Вот он! Вот он!

В старом пабе было шумно и тесно. Полно посетителей, которые выпили больше, чем следовало. На столах бутылки, клубы сигаретного дыма под потолком.

Хартманн пробирался между столиками, вглядываясь в лица. Наконец нашел Мортена Вебера: курчавые волосы всклокочены, на шее шарф, сидит за столом с пятью мужчинами, молча пьет.

Хартманн встал перед ним, поднял руку с полиэтиленовым пакетом. Вебер недовольно вздохнул, встал и подошел к Хартманну. Инсулин доставляли в штаб кампании — туда, где Вебер проводил большую часть своей жизни.

— Видел тебя по телевизору, — сказал он, беря пакет.

Стакан в его руке был с виски, догадался по запаху Хартманн. И наверняка далеко не первый за вечер.

— Ты слишком занят, чтобы играть в доктора, Троэльс.

— Риэ думает, что ты болен. Она недостаточно хорошо тебя знает. Пока.

Вебер, слегка осоловевший, попытался улыбнуться:

— Я имею право на один отгул в месяц по пьянке. Это записано в моем контракте.

— Почему именно сегодня?

— Потому что ты наорал на меня.

— Ты сам напросился.

— Ну хорошо, еще раз попробую. Потому что захотелось побыть хоть немного за стенами нашей мраморной тюрьмы. Подумать спокойно, и чтобы перед глазами не мельтешили ни ты, ни она, ни остальные. И кроме того…

На его печальном морщинистом лице появилось выражение, которое Хартманн не сразу узнал, потому что никогда раньше не видел его у Вебера. Горечь.

— И кроме того, это совсем неважно, где я и почему. Ведь ты больше не слушаешь меня. Она-то знает, что ты здесь?

Он осушил стакан. Дошел до свободного стола, сел там.

— Ты даже не отстранил учителя, — проговорил Вебер. — И правильно сделал, насколько я знаю. А что думает Кирстен Эллер?

Хартманн опустился на скамью напротив Вебера.

— Она тебя уже послала? Или решила подождать до завтра? И что советует наша великолепная Риэ по этому поводу? Бежать за ней, умолять? Дать ей все, чего ни пожелает? Например, голову того учителя на блюде?

— Мне нужно, чтобы вы работали вместе.

— Неужели? То, что ты соизволил принести мне инсулин, совсем не означает… — Язык плохо слушался Вебера, но мыслил он по-прежнему четко. — Это не значит, что все в порядке.

Хартманн запахнул пальто, готовясь встать.

— Я хотел извиниться. Прости, что занял твое время.

— Бедный Троэльс. Стремишься всегда поступать правильно. Только вот советчики у тебя никудышные. Бедняга…

— Послушай, Мортен. Я прошу тебя вернуться завтра в штаб. Прошу до конца выборов не пить. И не ссориться с Риэ.

Вебер кивнул:

— Ага, теперь я тебе нужен. Когда ты оказался по уши в дерьме. — Пьяный смешок прервал его речь. — Ты понимаешь, что это только начало, а, Троэльс? Все эти прилипалы, которые окружили тебя, как только им показалось, что ты перспективен. И если ты их разочаруешь, тебе несдобровать. И берегись чиновников. Берегись своих однопартийцев. И в первую очередь Бигума.

Хенрик Бигум преподавал в университете и был не последним человеком в партии.

— При чем здесь Бигум?

— Он тебя на дух не выносит, и интриги — его стихия. Он будет тем, кто метнет в тебя нож. Но само собой, первым в бой не полезет, пошлет других. Ты не представляешь…

Никогда он не видел Мортена Вебера в такой ярости.

— Когда умерла твоя жена, Троэльс, — Вебер стукнул кулаком по столу, — ты сидел здесь. А я сидел там. Помнишь?

Хартманн не шевелился, не говорил, не хотел думать о том времени. Раздражающим фоном лилась из динамиков дешевая попса, слышались мужские выкрики — прелюдия перед пьяной потасовкой была в разгаре.

— Верь тому, что я сказал, Троэльс. Я заслужил твое доверие.

Последний горький взгляд, и Вебер побрел обратно за свой столик к немногословным собутыльникам.

Хартманн включил телефон — пропущенные звонки от Риэ Скоугор. Он перезвонил ей.

— Полиция нашла велосипед убитой девушки, — сказала она. — Она оставила его возле квартиры учителя в ту ночь, когда пропала.

Музыка зазвучала громче. До драки оставалось одно слово, один толчок.

— И газетам это все уже известно. Завтра на первой полосе будет ваша с ним фотография. Рукопожатие с подозреваемым в убийстве.

Хартманн молчал.

— Троэльс, — сказала она, — я готовлю распоряжение об отстранении его от работы. Через час пресс-конференция. Ты нужен мне здесь.

Букард ворвался в кабинет:

— Откуда на телевидении стало известно имя подозреваемого? Лунд?

— Это не проблема, — сказал Майер. Он кивком указал на фигуру за стеклом комнаты для допросов. — Вон он сидит. Мы его взяли.

— Если мне звонит с таким вопросом сам начальник полиции, это проблема. Лунд не было час, от силы два, и смотрите, что вы натворили.

— Майер тут ни при чем, — сказала Лунд.

— Что говорит учитель? — хотел знать Букард.

Майер фыркнул:

— Какую-то чушь о том, будто девушка зашла к нему ночью, чтобы отдать книжки.

Морщинистое лицо Букарда сморщилось еще сильнее.

— Книжки?

Лунд только краем уха следила за их разговором, просматривая на компьютере последние данные по делу.

— Это вранье, — убежденно заявил Майер. — Он отциклевал полы, чтобы не осталось улик.

— Вообще-то, у них в квартире ремонт, — вставила Лунд. — Эта часть — правда.

— Дайте мне два часа, шеф, — взмолился Майер, — и я вырву из него признание.

Букард с сомнением посмотрел на него:

— Как у тех учеников из гимназии?

— Я допрошу его как свидетеля. Я могу…