Читать книгу "Полигон смерти - Лев Пучков"

И вроде бы пили вчера немного, по сто грамм вечерком, и Нинель меня пощадила, не стала будить, отдежурила возле Кати в мою смену, и не приставала со всякими глупостями…

А состояние было такое, будто я чем-то тяжело болен и организм мой прекрасно знает, вне зависимости от осознанного восприятия, что эта болезнь неизлечима.

Чёрт-те что… Не может же это быть только из-за того, что я вчера не помылся и завалился спать в пропотевшей одежде! Я не настолько избалован, у меня за плечами немалый туристический опыт с различными неудобствами такого рода.

Скорее всего, это накопительная система работает. Каждый день какие-то неурядицы, страхи и беды: гастроном, бой у мэрии, пленение в качестве «курка» (вроде смешно, а ведь был на волосок от смерти), безумство Коробова, разгромленная больница — не как учреждение, а как символ; наконец, этот трижды страшный «дом тысячи трупов»… Брр… Как вспомню, так в дрожь бросает…

Если так и дальше будет продолжаться, я очень скоро сойду с ума. Или впаду в прострацию и перестану есть, пить и двигаться. Надо как можно быстрее удирать отсюда, во что бы то ни стало вырваться из этого проклятого Города…

Да, вот это ценная мысль. Надо встряхнуться, собраться и двигать к югу. Точнее, к юго-востоку.

Процедура сборов у нас уже была отработана: одежда, вода, бутерброды, схема. Схема в порядке, поправок не надо, а теперь ещё прибавился новый элемент — оружие.

Оружие я решил взять с собой. Автомат со сложенным прикладом спрятал под курткой, покрутился у зеркала — заметно. Понятно, что под курткой что-то есть, так что при близком контакте могут возникнуть вопросы.

Меня, однако, сейчас это волновало меньше всего. Ещё вчера… Хотя нет, уже позавчера — я не колеблясь оставил оружие, чтобы не стать массовым убийцей в случае конфликта с местным населением. Да, когда я прятал автомат в автохозяйстве, у меня даже на секунду не возникла мысль, что можно стрелять в мирных граждан. Для меня это было дико и невозможно, хотя я только что вышел из боя.

Хм… Всё меняется. Причём быстро меняется.

Если на маршруте ко мне пристанет какая-то дворовая гоп-команда с топорами и обрезом, я, конечно, постараюсь уйти от конфликта и просто увеличу скорость. Но коль скоро это не удастся, я не раздумывая потрачу на них немного патронов. Сначала по ногам, а если будет мало, убью самого борзого, заберу их «огнестрел», буде вдруг таковой случится, и спокойно пойду дальше.

Нет, я не деградировал как личность и не стал негодяем под влиянием всеобщего Хаоса (хотя, кто знает?). Просто не надо приставать к незнакомцам, которые идут мимо твоего дома, никого не трогают, и… вооружены лучше тебя. В сложившихся условиях это чревато вполне предсказуемыми последствиями. Сидите себе тихонько, обороняйте свои подъезды и тряситесь от страха, наблюдая, как «курки» режут ваших соседей и разносят вдребезги ваши больницы.

* * *

Нинели сказал, что провожать меня не надо, но она всё равно вышла со мной на улицу, под предлогом выгула Шаляпина.

Моя пышка не спала всю ночь да и вчера днём изрядно вымоталась, личико её осунулось, под глазами залегла чернь, во взгляде прочно застряла великая озабоченность обо всём подряд: обстановка, неопределённость, Катя, я, вернее, мой очередной уход…

— В общем, я быстро, туда и обратно. Посмотрю, как там, да и вернусь.

— Угу.

— Хм… Я на маршрут как на работу выхожу. «У нас с моей милой есть славная традиция. Каждый день, с утра, я пытаюсь покинуть этот Город, а она меня добросовестно провожает…»

— Точно! — Нинель слегка оттаяла и улыбнулась. — Ну ты в самом деле не задерживайся, хорошо? Узнай, что там с твоими, и давай обратно, чтоб до темноты успел.

— Хорошо.

В самом деле, она верит, что я вернусь. Просто вышел по делам, а к вечеру буду дома. Хорошо, пусть верит.

Обнялись, расцеловались, сделал ручкой «дежурным» и управдому в окне и неспешно двинулся в путь. В общем, всё как обычно.

Да, Шаляпин за мной не увязался, хотя я уже приготовился к слезоточивой сцене, когда мне пришлось бы надрывно командовать нашему удалому бойцу, чтобы вспомнил о служебном долге и вернулся к хозяйке. Шаляпин весело барахтался в сугробе, а в мою сторону даже и не посмотрел. И это после всего совместно пережитого? Ну надо же, я даже слегка обиделся!

Вероломная скотина, по-другому не скажешь…

* * *

Нинель я собой не взял вовсе не потому, что свято уверовал в силу оружия и совсем забыл об осторожности. У меня на это были свои резоны.

Я зашёл в «дом инвалидов», поднялся к Ивану и попросил его проводить меня до проспекта. Он мне был нужен в двух ипостасях — как пропуск и в качестве рекомендации на случай непредвиденного возврата по тому же маршруту. Заметил, что Иван здесь весьма популярен. Так что если меня увидят с ним в компании, потом будет проще решать вопросы при одиночном возвращении тем же маршрутом. Возможно, и стрелять ни в кого не понадобится.

Иван с готовностью откликнулся на просьбу и стал собираться. После вчерашнего дня он относится ко мне едва ли не как к брату. Иван искренне полагает, что в «армянском доме» я спас жизнь ему и Денису. Он неоднократно озвучил этот тезис в течение вчерашнего дня.

Я против такой формулировки скромно не возражаю, но и не горжусь, поскольку знаю точно: по факту нас всех спас Шаляпин. Если когда-нибудь доберусь до цивилизации, непременно куплю мешок собачьего корма и пришлю с первой попавшей ДРГ (диверсионно-разведывательной группой).

Вспомните, как там было, в «армянском доме»: Иван громко стучал, скрип двери никто не слышал, все смотрели в другую сторону… Будь мы там одни, нас на тысячу процентов положили бы одной очередью.

Да, и вот ещё что. Команду «фас» я подал вовсе не потому, что рассчитывал на какой-то эффект. Это был стереотип: крайняя ситуация — полное бессилие перед лицом внезапной опасности — большая собака под рукой — «ФАС!». Сами посудите, какой может быть эффект от бестолкового сенбернара, выросшего среди вечеринок в Уютном Местечке?

Однако как показал бой, он оказался вовсе не таким уж и бестолковым, а местами просто натуральным волкодавом. Я до сих пор удивляюсь, как ласковый и шалопутный пёс «спасательной» породы в условиях смертельной опасности сумел так неожиданно преобразиться и выдать на-гора весь запас своей звериной сущности.

На будущее можно сделать зарубку: не суди о существе по его поведению и параметрам в состоянии покоя. Неважно, будь то человек или пёс. Бой, бардак, хаос — вот наиболее исчерпывающие тестовые условия для подлинного раскрытия сущности.

Правда, она, сущность, у каждого раскрывается по-разному. Один становится бесстрашным бойцом и яростно грызёт вооружённых автоматами негодяев.

А другой насилует соседскую девчушку, которую знает с детских лет, и убивает её мать.

Вот так всё непросто и неоднозначно.