Читать книгу "Стоять в огне - Богдан Сушинский"

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Штубер. — Там, за линией фронта, русские, наконец, тоже поняли, что Беркут — это личность, — сразу же откорректировал он тему разговора. — И хотят прибрать эту стихию к рукам. Это действительно стихия. Он ведь обычный армейский офицер. Без специальной подготовки.

— Да, я знаю: вы встречались с ним и мирно беседовали. Правда, со мной на эту тему говорили довольно неохотно.

— Тогда у меня создалось впечатление, что он колеблется, — постарался не заметить упрека Штубер. — Наверное, понимает: положение его неопределенное. Время для возвращения за линию фронта после выхода из окружения он упустил, карьеру свел на нет… К тому же он наверняка знает, что Сталин не признает наличия у нас советских военнопленных, считая их предателями. Как и тех, кто вовремя не сумел вырваться из окружения и непонятно чем занимался в тылу врага.

— Он-то пленным, насколько я понимаю, не был. А действие группы можно проследить.

— Ему придется очень долго доказывать это. А 1937‑й советский год этому лейтенанту уже хорошо помнится. Хотя, честно говоря, мне не хотелось бы шантажировать этого человека.

— Допустим, он окончательно заупрямится. Что тогда?

— Дам ему пистолет с одним патроном. На сутки. Вполне достойная смерть. Рыцарства на этой войне пока что никто не отменял.

— Ох-кхо-кхо! — расхохотался-раскашлялся Роттенберг, откинувшись на сиденье, так что чуть не уперся багровым затылком в подбородок Штубера. — Бросьте, гауптштурмфюрер! На этой войне — и говорить о рыцарстве! Да и к чему оно? Нужна победа. Решительная, потрясающая своей неоспоримостью. И тогда все, что мы здесь наделали, что натворили и чего достигли, — само собой обретет сияющий ореол романтизма. А каждый из нас, офицеров СС, истинных воинов, «Рыцарей Черного леса», предстанет перед потомками блистательнее Айвенго.

— Познать истинный смысл войны — значит признать, что смерть, и только смерть, способна представать перед нами в качестве ее высшей истины, — философски заметил Штубер.

Могилев-Подольский — Берлин — Одесса