Читать книгу "Музыка ножей - Дэвид Карной"

— Я этого парня уже видел.

— Ага. Он меня арестовывал.

Вот теперь Джош тоже напуган.

— Да ладно! Хрен ли он приперся? Сказать им, чтобы сворачивались?

— Если бы он хотел нас остановить, он бы уже давно это сделал.

Джош снова оглядывается на Мэддена, уже расплачивающегося у кассы.

— Хватит пялиться, — одергивает его Тед. — Не обращай на него внимания. Если что, я с ним сам разберусь.

— Он что, сюда идет? По-моему, он идет к нам!

Мэдден действительно двигается в их направлении. Но тут же останавливается у стойки, берет сахар, ложку и сливки, снова закрывает стакан крышкой, отпивает и опять идет в их сторону. Шагах в пятнадцати от них Мэдден останавливается, делает глоток и смотрит поверх стаканчика. Они с Коганом глядят друг другу в глаза. Лицо Хэнка остается совершенно равнодушным.

— Что он делает? — шепчет Джош, глядя в стол.

Коган не отвечает. Он изо всех сил старается выдержать этот взгляд. Гляделки продолжаются секунд десять-двенадцать. Наконец Мэдден снова отхлебывает кофе, поворачивается и выходит на улицу.

— Расслабься, он ушел.

— Он нас видел?

— Конечно.

— Как думаете, он знает?

— Нет. Это он просто мысленное послание передал.

— Какое?

— Он никому не позволит его дурачить.

— Это хорошо или плохо?

— Надеюсь, для нас это не имеет никакого значения.

«Как дела?» — печатает Тед.

«Стп, не тк бстр, кузнечик», — приходит ответ.

12 мая, 15.56

Поступает несколько ложных сигналов тревоги. Одного студента лечили антибиотиками из списка Когана, но потом оказывается, что не от венерического заболевания. И еще какой-то придурок по имени Фил Данхам подхватил лобковый педикулез, то есть вшей.

Они добираются до букв «м» и «н», и Коган уже потихоньку начинает терять надежду. А потом приходит сообщение:

«Трихомониаз. Хламидиоз. Ацитромицин. Подходит?»

Бинго. Кажется, нашли.

«Как зовут?» — пишет Коган.

Вместо ответа звонит телефон.

— Тед! — Стив аж запыхался.

— Чего?

— Это Джим. Джим Пинклоу. Брат Керри.

— Да ну. Шутишь?

— Нет. Сейчас пришлем скриншот. Она тебе его потом распечатает.

Вот сучонок! Ясный пень, он не видел, чтобы она с кем-нибудь уходила. Потому что он сам с ней уходил.

— Тед, ты там?

— Ага.

— Остальных будем смотреть?

— Нет. Вываливайтесь. И мотаем отсюда.

8

Орать шепотом

17 февраля 2007 года, 23.12

Может, его имя и было в списке первым, но трахнул-то он ее вторым. Воткинс предложил уступить ему свое место, но Джим был не готов. Не стояло у него. Это его и погубило. Иногда Джим думает, что, если бы он пошел первым, может, эта скотина вообще бы Кристен не тронула. И тогда все еще можно было бы исправить. Но Воткинс был первым.

Больше всего ему запомнился голос Воткинса. Сразу после того, как Джим кончил. Воткинс не кричал. Он орал шепотом.

— Соберись, чувак! — Си-Джей встал рядом с ним на колени, в неприятной близости от его лица. — Ты чего тут, в обморок падать собрался?

Джим сидел на полу, прислонившись к кровати Воткинса и закрыв глаза руками. В одной рубашке и носках. Над ним лежала Кристен. Без сознания. Джиму ее было не видно, но он и так знал, что там, на постели, большое пятно крови.

Джим приподнял голову и посмотрел на Воткинса. Накатила тошнота.

— А когда ты Бекки Гофман отымел, тоже столько крови было?

«Отымел» получилось как-то обвиняюще. Воткинс даже обиделся.

— Нет, мудила. Столько крови не было. Но может, ей кто-то другой уже целку порвал?

— Ты думаешь?

— Да какая разница? Надо ее отмыть и выставить отсюда. Давай, поднимайся, хватит сопли жевать!

Воткинс схватил его за грудки и поднял с пола.

— Иду, иду, — ответил Джим.

— На, — Воткинс открыл маленький холодильник и протянул Джиму бутылку минералки, — хлебни. — Потом достал из ящика стола пузырек с аспирином и еще какой-то, без наклейки. — И запей вот это.

— Это для чего?

— Чтобы в башке прояснилось.

Джим оделся, выпил таблетки, и тут вдруг Воткинс схватил его за горло. И впечатал в стену.

— Если ты меня утопишь, Пенек, из-за того, что ты такая нюня, я от тебя мокрого места не оставлю. Ты понял? Я тебя убью. Я из-за такой ерунды в тюрягу садиться не желаю.

— Не буду я тебя топить, — прохрипел Джим, и Воткинс ослабил хватку. — Не буду.

— Я знаю, — приятно улыбаясь, ответил Воткинс. — Теперь давай-ка, ищи ее белье. А я выйду на минуточку. Никому не открывай, я постучу три раза.

Воткинс подошел к двери, снял с крючка большое синее полотенце, выглянул наружу и выскользнул в пустой коридор.

Джим быстро отыскал ее белье. Оно валялось на полу между столиком и кроватью. Джим подобрал лифчик и трусики, скатал их в комок и зажал в кулаке, не зная, что еще с ними делать. На полу по-прежнему гремел магнитофон, «The Chemical Brothers», технобит. Джим хотел было его выключить, но решил, что Воткинс разозлится. Джима снова затошнило, и он сел в кресло в углу.

Как же это вышло? Как такое могло получиться? Только что они играли в «бутылочку». Воткинс задавал ей глупые вопросы. Она показала на него пальчиком и сказала: «Тебе? Да тебе лет тридцать, наверное». И все же она наклонилась к нему, и Джим изумленно наблюдал, как они присосались друг к другу. Он даже улыбался, хотя на самом деле ужасно расстроился.

А потом была его очередь. Она подошла к нему и почти упала рядом с ним на кровать. Джим помог ей лечь поудобнее, а она наклонилась и поцеловала его. Поцелуй был мокрый и пьяный. А потом она отрубилась. Воткинс заржал и сказал:

— Гляди-ка, Пенек, да ты титан!

Почему Джим не остановился в тот момент? Почему зачарованно смотрел, как Воткинс стаскивает с Кристен одежду? Как он входит в нее? Почему, когда Си-Джей уступил ему место, послушно снял штаны и забрался на кровать?

Правда, он старался, чтобы все выглядело, как обычный секс. Смешно, конечно, но Джим даже ее поцеловал. И погладил по лицу. Как будто все по-настоящему. На секунду Кристен открыла глаза, и Джим и правда поверил, что у них любовь. А потом где-то рядом заржал Воткинс.

— Эй, Казанова, ты чего делаешь?