Читать книгу "Бремя прошлого - Элизабет Адлер"

Когда ирландские иммигранты впервые стали приезжать в Америку, они создали некую систему собственного местного самоуправления. Поначалу она предназначалась исключительно для оказания помощи иммигрантам, встречавшимся с трудностями жизни в новой стране. Однако с годами эта система развилась до того, что ирландцы в таких крупных городах, как Бостон и Нью-Йорк, Питтсбург и Чикаго, составили большинство в Демократической партии на местном уровне. Районы проживания иммигрантов в этих городах были разделены на уорды, и в каждом был свой руководитель. В Шестом уорде таким руководителем был Мэтью Кини, но в Бостоне были и другие влиятельные люди – Джордж Макгахи, руководивший Седьмым уордом, и Мартин Ломэсни, всемогущий босс Восьмого. Все они были энергичными людьми, делавшими все возможное для своих бедных избирателей, и ожидали взамен лояльности, иначе говоря, голосов избирателей.

Поначалу Дэн работал на Кини как «хилер» – подручное лицо партийного босса. Его обязанностью было посещение кабачков с целью объединения избирателей перед выборами делегатов на собрании по выдвижению кандидатов.

Но Кини скоро понял, что Дэн был слишком хорош для такой работы.

– Я хочу сказать, Дэн, что такой человек, как ты, – прирожденный политик. Я буду продвигать тебя в этом направлении. Для начала ты можешь выступать с речами в поддержку моей кандидатуры на местных выборах.

За следующую пару лет Дэн овладел всеми тонкостями и всеми хитростями политики. Он работал для Кини из чистой любви к этому, устанавливая связи с многочисленными ирландскими обществами и организациями, а также с церковью. Он был молод, и со своим огромным ростом и физической силой создавал впечатление сильного человека, на которого можно положиться. Он всегда держал свое слово. И народ любил его и верил ему.

– Твои два магазина обеспечивают тебе неплохую жизнь, – сказал ему Кини как-то поздно вечером, когда большинство горожан уже спали, а они все еще были в его офисе. – Но ты тратишь большую часть своего времени здесь, в штаб-квартире уорда. Я говорил тебе, когда встретился с тобой, Дэн, и повторяю это снова: ты прирожденный политик, и я предлагаю тебе уйти из офиса.

– Уйти из офиса?

На лице Дэна выражение удивления быстро сменилось выражением интереса. Действительно, политика постепенно все больше и больше вторгалась в его жизнь, и он любил ее. Ему нравилось работать с людьми, вносить изменения в их жизнь, пусть самые незначительные, но к лучшему. И ему, разумеется, хотелось бы видеть, чтобы его соотечественники занимали равное со всеми положение в Америке, этой стране иммигрантов. Но уйти из офиса – это совсем другое.

– Я подумал не только о местном совете, – продолжал Кини, раскуривая сигару и пристально наблюдая сквозь дым за реакцией Дэна. – Что ты скажешь о сенате штата Массачусетс?

Сенатор Дэниел О'Киффи. При мысли об этом Дэном овладело глубокое волнение. Дэн вышел, чтобы подумать над словами Кини. Он шагал взад и вперед по небольшой гостиной на втором этаже своего магазина, и ему очень хотелось, чтобы здесь был Финн, хотелось все рассказать ему. Только Финн может дать ему правильный совет, как следует поступить. Следующим утром он объявил Кини, что уезжает в Нью-Йорк поговорить с братом и даст ему знать о своем решении в течение двух дней.

– Соглашайся, – сказал ему Финн за обильным обедом у «Шерри», – ты везучий.

– Но как же магазины? Ведь я намеревался открыть еще, именно здесь, в Нью-Йорке.

– Твои мозги стоят большего, чем предпринимательство, – напомнил ему Финн. – Как говорил мой босс, пусть твои деньги делают для тебя деньги. Вкладывай их в очередные магазины, на прежней основе, ставь в каждом хорошего менеджера, и они заработают сами собой. Двенадцать магазинов держать не труднее, чем два, благо теперь ты знаешь, как это делается.

Дэн вернулся в Бостон и сказал Кини, что согласен баллотироваться в сенаторы штата. По совету Кини он стал чаще выступать на уличных митингах, но на этот раз уже от собственного имени, привлекая еще большие толпы людей, чем прежде. Он шагал во главе шествий с духовым оркестром, игравшим ирландские мелодии, устраивал фейерверки. Люди любили его и собирались толпами только для того, чтобы его увидеть.

В Бостон приехал Финн, чтобы быть с братом в решающие последние дни перед выборами, и оставался там, пока не были оглашены их результаты. Поддержка Ломэсни обеспечила Дэну дополнительное число голосов, и он был избран самым молодым сенатором штата Массачусетс. Финн гордо шагал рядом с братом, разделяя его триумф, по тем же самым улицам нортэндских трущоб, где они нашли себе приют в жалкой лачуге без окон, когда всего восемь лет назад приехали в Бостон.

– Восемь лет. Можно ли в это поверить, Финн? – воскликнул Дэн со слезами благодарности на глазах при воспоминании о тех днях. – Ты, младший конюх из Арднаварнхи, теперь богатый бизнесмен, а я, дворовый работник, – владелец полдюжины магазинов и счета в банке. Мечты могут сбываться только в такой великой стране, как Америка.

Пять лет работы на Корнелиуса Джеймса в Нью-Йорке сделали из Финна О'Киффи если не совсем джентльмена, то настоящего денди. Коринна Марканд, опершись на локоть, полулежала в его постели, наблюдая, как он надевал вечерний костюм, чтобы пойти куда-то туда, куда ее с собою не брал, хотя она только что занималась с ним любовью.

Финн продолжал жить у Эйлин Мэлони, потому что снимать квартиру было бы в десять раз дороже, чем платить Эйлин, да кроме того, он пользовался комнатой только для сна. Он сидел в офисе каждый день с шести тридцати утра до позднего вечера, и всегда находилась какая-нибудь хорошенькая актриса с собственной квартирой, которая была счастлива затащить его к себе в постель. Коринна была просто более или менее постоянным развлечением. Ничего серьезного.

Внешность не была для Финна предметом особого тщеславия, но в ту первую неделю в Нью-Йорке он получил суровый урок, когда все смеялись над его дешевым топорным костюмом и целлулоидным воротничком. Теперь он всегда одевался во все самое лучшее и считал, что неизменно вызывает к себе уважение. Швейцары, чья работа когда-то была для него желанной, спешили распахнуть перед ним двери, метрдотели кланялись ему, а хорошенькие женщины восхищенно смотрели ему вслед. И что самое главное, друзья Корнелиуса Джеймса относились к нему если не совсем как к равному – ведь у него, с точки зрения уолстритского истеблишмента, было два недостатка: он был ирландцем и католиком, – то по меньшей мере с отдававшим завистью уважением. Корнелиус доказал своим жене и друзьям, что из свиного уха можно сделать шелковую дамскую сумочку, и невежественный выскочка-ирландец был теперь ловким бизнесменом, чья сообразительность позволила ему удачно провернуть несколько крупных дел.

Коринна лениво зевала. Финн был чрезвычайно энергичным любовником, и ей не нужно было ничего другого, лишь бы прижаться к его жилистому телу и проспать весь вечер. А потом, может быть, после легкого ужина и одного-двух бокалов вина еще немного заняться восхитительной любовью. Однако с Финном все было совсем по-другому: он жил несколькими жизнями и, как она подозревала, у него бывало одновременно по нескольку женщин. Фактически он оставался тайной. Но все же был так красив, что, просто глядя на него, она таяла от желания.