Читать книгу "Лицо в тени - Анна Малышева"

Но его тут не было. Наконец она заполучила причитающийся ей халат и помчалась по длинным больничным коридорам. Самые длинные на свете коридоры – в школах и больницах. Она думала об этом на бегу, иногда переходя на быстрый шаг, чтобы не привлекать к себе такого внимания персонала.

В мужской палате было всего пять человек. Отца Андрея она увидела сразу – он лежал у самой стены, из-под одеяла тянулись тонкие цветные проводки, подключенные к большому ящику – он-то и заменял печень, отказывавшуюся функционировать. Алина помедлила на пороге, а потом все-таки вошла. У этого мужчины было совершенно серое, неживое лицо. На миг ей захотелось отступить.

Он открыл глаза и смутно поглядел на нее. Не удивился, ни о чем не спросил. Алина торопливо придвинули стул – ей помог сосед по койке. Она присела, чувствуя на себе взгляды всей палаты. Тут не было посетителей – то ли уже ушли, то ли так и не появились. А такие молодые девушки, как она, видно, сюда заглядывали редко.

– Вы – Дмитрий Иванович? – спросила она как можно мягче.

Старик подтвердил. Глядя на его лицо, Алина подумала, что он вовсе не старый. Просто ему больно, и от этого точный возраст определить уже невозможно.

– Я – сестра Марины. Когда она встречалась с вашим сыном, ее фамилия была Казакова. Потом она вышла замуж… Вы помните ее?

Старик смотрел, почти не моргая. Но он все слышал – она видела, как изменился его взгляд. В нем появилась тревога.

– Только я тут не из-за сестры, – поспешила она его успокоить. Кто знает – вдруг он испугался, что она будет его в чем-то упрекать?

– Я ее помню, – ответил он.

– Понимаете, я узнала, что у них с вашим сыном был общий ребенок. Мальчик. И сейчас ему десять лет.

Старик странно на нее смотрел и ничего не говорил. Алина начинала волноваться, да так, что у нее пересыхали губы.

– Вы знали? – спросила она. – Наверное, знали, ведь у мальчика были даже ключи от вашей квартиры, в Царицыно.

Тот продолжал смотреть сквозь посетительницу – то ли старался не слышать, то ли в самом деле не слышал ее.

– Я точно знаю, что Илья виделся с отцом, начиная с шестилетнего возраста, – чуть громче и настойчивее сказала девушка. – И никто об этом не знал. Об Илье вообще никто ничего не знал, кроме его матери и ее мужа. Те-то, конечно, знали, чей он сын, но молчали. Такой у них был уговор.

– Такой уговор? – переспросил старик, неожиданно оживляясь. – Зачем вы пришли? Какой уговор? Вы не видите, в каком я состоянии?

Он выглядел так, будто собирается заплакать. Алина испугалась:

– Я ни в чем вас не упрекаю! Моя сестра очень счастлива замужем, – солгала она. – И она не делает никакой разницы между своими детьми – а у нее есть еще дочка. И ее муж, я вас уверяю, тоже никак их не различает.

Еще одна ложь – но никакого эффекта. Старик странно кривил лицо. Она его напугала.

– Дело в том, – как можно отчетливее продолжала Алина, – что сейчас дети куда-то пропали. И с каждым днем это становится все серьезнее, потому что их нет уже пять дней. Понимаете? Они где-то прячутся. Я хочу думать, что они где-то спрятались, потому что все остальное слишком страшно.

Он пошевелил губами. Алина наклонилась над его постелью:

– Что?

– Он приводил его, – вымолвил старик.

– Ваш сын? Илью?

– Да, он приводил мальчика.

– Когда это было?

– Я видел его два раза. А потом у Андрея начались неприятности и мальчика он уже не водил, – больной сглотнул. – Мне плохо. Уходите.

– Но дети…

– Я ничего не знаю! – Его голос неожиданно повысился, постепенно превращаясь в визг. Теперь на них смотрела вся палата – уже явно. Алина сидела как на иголках.

– Успокойтесь, – попросила она. – Я ведь просто хочу найти детей. И один из них – ваш внук. Вы понимаете? Я просто хочу их найти. Вы не знаете, где они могут прятаться?

Старик был в истерике. Он кусал губы, с ненавистью глядя на девушку, и выдавливал одну фразу за другой. В его голосе было отчаяние и ненависть – и Алина не понимала, как она за такое короткое время сумела стать для него смертельным врагом.

– Никогда в жизни… Не прятал я никаких детей… Второй год в больнице… Квартиры нет… У сестры живу… Андрей не приходит… Какие еще дети… Не приходили ко мне никакие дети!

Алина встала и беспомощно оглянулась. Все больные сразу сделали вид, что не обращают на нее никакого внимания. Час посещений заканчивался. Она поправила на груди халат – огромного размера, изрядно пожелтевший. Он пах больницей – йодоформом и еще чем-то едким, въедающимся в одежду и кожу.

– У Андрея есть какие-то родственники в Москве? – спросила она. – Где он сам живет? Скажите, и я сразу уйду.

Был момент, когда она ощущала себя настоящей сволочью – этого человека нужно был оставить в покое, так он разволновался. Но в конце концов, Дмитрий Иванович сдался и сообщил ей несколько адресов – на память. Алина едва успела их записать, потому что в палату уже вошла медсестра, катя за собой штатив с капельницей. Девушку попросили уйти. Она нерешительно взглянула на Дмитрия Ивановича и тихо попрощалась. Он закрыл глаза и не ответил.

Ее догнали в коридоре – это была все та же медсестра со странным широкоскулым лицом. Алина подумала, что она башкирка или калмычка. Но девушка говорила так чисто, что сразу стало ясно – своей родины она никогда и в глаза не видела. Ей очень шел белый халат – он сразу вызывал доверие.

– Вернитесь, – сказала та. – Он волнуется, просит вас.

– Меня? – Алина пошла обратно, не вплоне доверяя ее словам.

Но Дмитрий Иванович ее ждал. Он даже приподнялся на локте – и лицо у него было уже не мертвое, хотя такого же серого цвета, что и прежде.

– Дети, – прошептал он, увидев перед собой Алину. – Они не приходили.

– Да, я вам верю.

Алина ответила так просто потому, что больше ничего не могла сказать. Она видела, что этот человек при смерти и что он страшно взволнован. И в этот миг ненавидела Андрея – даже не за то, что он причинил столько горя ее сестре.

– Девочка… – продолжал старик, стараясь сесть. – Я ее никогда не видел.

Когда твоя печень – это всего лишь железный ящик с рукоятками и проводами, – это бесчеловечно. Алина потерянно смотрела то на старика, то на этот ящик и не могла ничего ему сказать. Она ощущала себя глупой, маленькой и безнадежно молодой и здоровой. Ей было страшно.

– Послушай, – он назвал ее на «ты», но может, только потому, что экономил время, вместо того чтобы сказать «послушайте». Целый лишний слог. – Девочка, Катя…

– Да?

– Она тоже его.

Алина смотрела на него и не понимала. Потом что-то ее кольнуло.