Читать книгу "Истории о котопёсах и их хозяевах - Галина Николаевна Волкова"

направлению.

Ралли «Париж – Дакар», «Формула-1», фильм «Большие гонки» меркнут перед попытками французского рено догнать русский жигуленок в пятницу вечером, когда все едут на дачу.

Федорович, всегда внимательно следивший за дорогой, двигался в общем потоке, приближаясь к выезду из города. Смирнов, пытаясь вклиниться в освободившееся место в ряду машин, выслушивал сетования жены и молчание насупившихся детей. Они несправедливо полагали, что таким образом папа решил избавиться от Мурзика.

Кот сидел в переноске, прижав уши, как будто приготовившись к последнему в своей жизни прыжку. Глазами, превратившимися в пятирублевые монеты, провожал мелькавшие дома, деревья, машины…

Обе машины наконец-то выбрались на загородное шоссе, и Смирнов прибавил газу. Практически догнав жигуленок, он посигналил. Жена и дети со страхом смотрели на трясущуюся на крыше переноску.

Супруга Федоровича, услышав, что кто-то сигналит, сказала мужу:

– Торопыги, рассигналились. Вот так аварии и получаются.

– Это все молодежь, на пикники они, вишь ли, ездиют, – саркастически прошипел Федорович.

– Паша, ездят!

– Нет, Машенька, вот такие с такими сигналами ездиют! – ответил ей муж.

Приложив все свои умения, Смирнов все-таки смог обогнать жигуленок. Из проезжавшего мимо рено водителю жигуленка активно махали руками три взволнованных пассажира.

– Глянь-ка, Маша, соседи наши. Чего это они? – удивился Федорович.

Он аккуратно прижал машину к обочине и остановился. Из рено выскочили все. Подбежав к машине соседа первым, Смирнов схватил переноску.

Федорович, вышедший из машины и увидевший это, замер.

– Етишь твою, эт чего, у нас тут «заяц» на крыше ехал?! Как он не свалился? Вот везунчик! Ну ты даешь, Максим, махнул не глядя, – вымолвил он.

После этой поездки Смирнов перестал наезжать на кота. Кот, переживший самое захватывающее приключение в своей жизни, решил, что дикий лес – это скучно, и стал хулиганить меньше. Быстро повзрослел.

Розовый бантик

Финансовая пропасть, пролегающая между богатыми и бедными, раздражает и волнует многих. Однако гораздо глубже и больнее бьет по душам неравнодушных людей духовное обнищание тех, у кого все есть. Когда все есть, не замечаешь, что потерял главное…

Лена работала в частном детском садике. Стильное здание, упакованное дорогой мебелью, игрушками, кабинетами для учебы и здоровья, прочими атрибутами разностороннего воспитания детей. Огромная территория с игровыми площадками, ухоженными газонами и надежной охраной. И, конечно же, более чем достойная зарплата. Что еще нужно матери-одиночке с педагогическим образованием? Лена любила свою профессию воспитателя, любила детей и никогда не завидовала их богатым мамам и папам.

Единственное, что она использовала для себя, – уговорила владельца сада дать место в старшей группе для ее дочери на льготных условиях. Лене так было удобней: садик дочери находился совсем в другом месте, а опаздывать на новую работу – значит быстро ее потерять. А пока она, как могла, выкручивалась, просила завести дочку в садик то соседку, то подругу.

Хозяин ценил старательность, профессионализм и ответственность работницы. Немалую роль сыграли и лестные отзывы родителей, которым дети рассказывали, какая у них замечательная воспитательница. Так она получила добро на место в саду для дочери.

Каждый день Лена наблюдала, как подъезжают к воротам дорогие машины, как выходят из них стильные молодые дамы. Таких язык не повернется назвать мамашами или мамочками. И не потому, что они ухожены, модно одеты, сверкают дорогими украшениями. Нет. Многие из них ведут себя со своими чадами так, как будто они, дети, драгоценное приложение к ним. Грациозно покинув машину, они не берут ребенка за руку, просто шествуют за ним красивой походкой. Некоторые держат под мышкой забавных маленьких собачек, одетых в наряды не менее дорогие, чем у их хозяев.

За всей этой внешней мишурой Лена видела Дениску, который был ужасно любопытным живчиком. Дорогие костюмчики его не смущали, он залезал в них в самую грязь. И где только находил на безупречно ухоженной территории? Видела Алису, любящую кошек, рисовать и не желавшую заниматься танцами.

Особенно выделялась среди «рублевско-барвихинских» дам Виктория Игоревна Плахова. Она привозила в детский сад дочку Снежану. Когда они выходили из машины, перед зрителями представала парочка в одинаковых нарядах. У большой дамы на согнутой в локте руке лежал крошечный йорк с огромным розовым бантом, усыпанным стразами (а может, бриллиантами, кто их поймет, богатых). У маленькой дамочки под мышкой – неизменный плюшевый заяц такого же розового цвета, как бант собачки.

Катя, дочка Лены, почему-то полюбила именно эту собачку. Как-то она сказала маме:

– Мамуль, зачем Фери такой огромный розовый бант?

– Для красоты, – ответила Лена.

– Мам, но она же без него намного красивей, – удивилась Катя.

Лена видела, что Фери сильно запала дочери в душу. Она расспрашивала о ней Снежану, но та мало что могла сказать о самой собаке. Обычно ее рассказ сводился к тому, к какому парикмахеру водили Фери, у какого дизайнера шили ей одежду. Что сказать, мамина дочка.

В рисунках Кати стал появляться образ маленькой собачки, рядом с которой иногда валялся розовый бант. В один из вечеров дочь подсела к маме и спросила:

– Мама, а мы не можем купить такую же собачку, как Фери?

– Нет, моя хорошая. Такие траты нам не по карману. Тебя в школу надо собрать, мне сапоги новые нужны, старые совсем разваливаются, – горестно вздохнув, ответила мама, прижимая к себе дочку.

Хоть и была у Лены теперь хорошая зарплата, но работала она не так долго, а «дырок» накопилось много.

Прошла зима, наступила весна. Март шаловливо подмигивал людям грязной слякотью, глубокими лужами под тонким льдом.

«Через тернии к звездам, – как бы говорил он, – хотите весну – промочите ноги в ледяной воде, и тогда апрельское тепло покажется настоящим счастьем».

Лена с Катей, взявшись за руки, шагали в детский сад, уже успев промокнуть около своего дома. Они свернули на уложенную плиткой дорожку, идущую вдоль подъездного пути к воротам. Стильные фонари освещали парковку, от которой отъезжала машина Виктории Плаховой.

«Что-то она так рано? Надюшка, видимо, приняла Снежану», – подумала Лена.

В детсаде между воспитателями были распределены дни дежурства, когда кто-то приходил и уходил на час-полтора раньше, чтобы не доставлять неудобств состоятельным родителям. Иногда они могли задержаться или привезти ребенка пораньше.

Уже подойдя к воротам, Катя дернула маму за руку.

– Мама, что это? – указала она пальчиком на сидевшую в снежной шуге собачку со свесившимся набок розовым бантом.

Фери отчаянно дрожала, даже не пытаясь выбраться из мокрого плена.

– Фери? – удивленно воскликнула Лена. – Что ты тут делаешь? Из машины, что ли, выпрыгнула?

Они подобрали бедолагу и пошли в теплое помещение. Весь день Лена держала Фери в подсобке, подстелив ей старенький халат, который жалко было выбросить (она надевала его на уборку территории).

Вечером, когда Виктория приехала за дочкой, Лена вынесла ей Фери.

Та, увидев собаку, фыркнула и сказала:

– Ой, милочка, я вас умоляю. Хотите, заберите себе. Мне Снежана говорила, что ваша девочка бредит Фери, ну вот пусть и занимается, а мне