Читать книгу "Забытые войны России - Алексей Николаевич Волынец"

болгар к нашим солдатам попали листовки, «разъяснявшие», что русские зря воюют, ведь ими командует «природный немец» Дитерихс. Дальние предки Михаила Константиновича Дитерихса действительно происходили из Германии, но сам он – сын, внук и правнук исключительно русских женщин – конечно же не был никаким немцем. Но в условиях революционной смуты 1917 года это уже не играло роли, настроения и чувства солдат всё больше входили в противоречие с желаниями командования.

Генерал Дитерихс в итоге уехал в Россию (позже он станет активным деятелем Белого движения), а в командовании Особой русской дивизии началась откровенная чехарда. Временное правительство, пытаясь укрепить войска, всюду назначало своих военных комиссаров. К нашим солдатам на Салоникский фронт таким комиссаром назначили бывшего присяжного поверенного М. А. Михайлова. Когда-то он был близок к революционным социал-демократам, но при первых сложностях с полицией бежал в эмиграцию и свыше десяти лет провёл в Париже. Излишне говорить, что такой комиссар не смог повлиять на рост антивоенных настроений среди русских солдат.

Любопытно, что знаменитый поэт-воин Николай Гумилёв летом 1917 года добровольно перевёлся именно на Салоникский фронт. Однако по пути поэт задержался в Париже и в итоге был оставлен командованием при комиссаре русских частей на французском фронте. В окопы на Балканы он не попал, а ведь там его судьба могла сложиться совершенно иначе…

Наблюдая рост антивоенных настроений русских солдат, французское командование перевело Особую дивизию в глухой и сложный угол фронта, в горах у границ с Албанией, на участок, зажатый высокими пиками и Охридским озером, одним из самых крупных и глубоких на Балканах. С тыла русских солдат подпёрли заградотрядами из французов и марокканцев.

Особенно трудным было расположение тех русских частей, которые оказались на позициях высоко в горах. Даже осенью температура здесь порой опускалась до 29 градусов ниже ноля, тогда как в долинах было 15 градусов тепла. Воду сюда приходилось доставлять за 17 км на мулах, её выдавали по два стакана в сутки на человека.

Потери в русских частях были столь велики, что для их компенсации даже пытались набирать добровольцев среди славянского населения в Италии и Македонии. Сербский премьер-министр Никола Пашич тогда вновь предложил передать русскую дивизию в состав сербской армии. Однако Временное правительство отклонило этот проект, «опасаясь ухудшения отношений с Францией».

Конец русской дивизии

Ещё в сентябре 1917 года русская Ставка приняла решение возвратить Особую дивизию на Родину. Это решение поддержал и её бывший командующий генерал Дитерихс. Однако к тому времени западные союзники уже просто игнорировали решения русских.

На фоне слухов о возвращении в Особой дивизии начались открытые выступления солдат под антивоенными лозунгами. Они усилились в ноябре, когда на Салоникский фронт дошли известия о мирных инициативах правительства Ленина. Оказали на солдат влияние и известия о жестоко подавленном антивоенном бунте коллег из Русского экспедиционного корпуса во Франции.

На этом фоне генерал Саррайль решил подвергнуть русские части трияжу, принудительному разделению на три категории: желающих воевать, нежелающих воевать и тех, кто открыто не подчиняется французскому командованию. Первых полагалось оставить на фронте, вторых отправить в «рабочие роты», а третьих арестовать и фактически в роли каторжников отправить во французские колонии Северной Африки. Узнав о таком решении, протестовали даже те офицеры русских частей, кто был убеждён в необходимости продолжать мировую войну до победного конца.

В конце декабря 1917 года французы отвели русские части с фронта и под предлогом отправки на Родину через Салоники, разоружили рядовых солдат. Затем русских раскассировали по разным селам северной Греции, вскоре их лагеря и стоянки окружили колючей проволокой и французской охраной. Фактически наши солдаты оказались на положении военнопленных у бывших союзников.

В начале 1918 года в лагерях для русских на Салоникском фронте зафиксированы не только аресты, но даже случаи показательных расстрелов тех, кто выступал за мир и неподчинение французам. Известен и случай, когда ради развлечения французского офицера марокканские кавалеристы с саблями наголо атаковали собиравших хворост безоружных русских солдат из бывшего 3-го батальона 3-го полка Особой дивизии – 10 наших соотечественников зарубили, десятки ранили.

28 февраля 1918 года французы официально завершили расформирование русской дивизии, при этом даже прекратили медицинское обслуживание большинства раненых. К лету из примерно 21 тысячи русских солдат и офицеров лишь 1041 человек согласился отправиться добровольцем на фронт во Францию, ещё 1195 согласились вступить в Иностранный легион. Большинство не желавших воевать, почти 15 тысяч человек французы загнали в «рабочие роты», еще более 4 тысяч отправили на каторгу в Африку.

Один француз за двадцать пять русских

Оставшиеся в Греции «рабочие роты» тоже мало отличались от каторги – до 15 часов ежедневной работы под конвоем при полуголодном существовании. Очевидцы вспоминали, что русским солдатам от голода приходилось собирать траву, ловить черепах и змей. Одним словом, Греция тогда не баловала русских греческим салатом…

Лишь сербские солдаты выражали сочувствие и порой пытались помочь русским. В лагере у села Пистели сербы даже силой освободили из-за колючей проволоки 600 русских солдат. В ответ французское командование издало приказ о запрете принимать в сербские части русских.

На исходе 1918 года газеты Советской России писали, что в русских «рабочих ротах» на Салоникском фронте от болезней, голода и непосильной эксплуатации умерла половина их состава. Это явное преувеличение, но смертность была высока и в реальности. Точные цифры нам неизвестны – французские архивы на сей счёт никто до сих пор не исследовал.

В разгар гражданской войны правительство Ленина попыталось оказать помощь русским солдатам, ставшим пленниками бывших союзников. Большевики действовали решительно – арестовали всех французов и франкоязычных бельгийцев, находившихся на контролируемой ими территории, присовокупили к ним немногих пленных, захваченных красными в ходе боёв с французскими интервентами, и потребовали от Франции обмена людьми.

В апреле 1920 года, задолго до установления официальных дипотношений, французы и советские представители провели в Копенгагене переговоры об обмене «пленными». В итоге дипломаты La Belle France согласились отдавать 25 русских за 1 француза.

Возвращение бывших русских солдат из Франции, Греции и Африки затянулось на годы. Лишь 17 ноября 1923 года французское правительство заявило, что вернуло всех, согласившихся отправиться в Советскую Россию. Глава советского МИД Чичерин направил французскому премьер-министру Пуанкаре мотивированное возражение, с указанием, что не все желающие смогли вернуться. Официальные дипотношения Франции и СССР всё ещё отсутствовали – Париж на это послание не ответил.

Глава 24. «Пили баварское…»

Русский плен на германском фронте Первой мировой

Чуть более века назад завершилась Первая мировая война. Первой она была по