Читать книгу "Владыка Каган - Константин Петрович Черников"

- Дай слово молвить до конца, а уж после судить да рядить будешь.

- Прости, княже, - смутился тот.

- А будет так, други мои, - продолжил князь, - Святоград нам боле не указ. Сами будем себе хозяева. Мыслю установить здесь своё, независимое ни от кого, государство - Тартарию. Довольно кланяться кому бы то ни было! Сами и дань со своих подвластных земель взимать станем. И сами править будем. А братья мои пусть себе спорят – кому из них в Святограде сидеть. Это их дело. Не моё. Для меня они все одинаково равны. Пусть правят где хотят и как хотят, только чтоб к нам не встревали! Чаю – не враги мы с ними, а братья. Надеюсь в любви и мире с ними жить, ну а коли что, то свою землю оборонить сумею ото всех. Так ли я мыслю? Согласны со мной?

Князь умолк. Воцарилась тишина. Это было неожиданное решение. Все только и думали, да прикидывали - чью сторону принять, кому из старших братьев-велимировичей оказать поддержку в борьбе за Верховную власть. Гадали при каком новом правителе Склавинии им выгоднее всего жить будет. А тут такое! Отделиться от Святограда и стать самостоятельным независимым ни от кого государством!

Бросить вызов самому Каганскому престолу! Да и не только ему. При таком раскладе со всеми своими внешними врагами - и с Империей, и со Степью и с Хорузатом один на один придётся остаться. Теперь на помощь от Святограда уже надежды не будет. Сильное решение сильного князя!

О таком повороте событий никто и подумать не мог. Никто, кроме Ратимира. Княжеские советники, застигнутые врасплох неожиданным решением, пребывали в некотором смятении. В палате поднялся тихий шёпот. Шурша одеждами, бояре и воеводы начали переглядываться и в полголоса обмениваться мнениями.

Но тут со своего места во весь свой немалый рост поднялся Верховный волхв Тартарии Антоний. Он церемонно, как было принято только при ролланском Императорском дворе, повернулся к князю и отвесил ему глубокий поклон, словно кесарю:

- Государь наш! – воскликнул волхв, - Благословляю тебя на государево правление. Многие лета тебе! Правь нами мудро и твёрдо. Светлый Дух тебе в помощь. Да будет правление твоё долгим и справедливым! Слава Великому государю Тартарии!

После этих слов волхва Булгак степенно поднялся со своего места и склонился в земном поклоне:

- Слава тебе, Великий государь! Располагай нами. Твоя воля – закон!

Тогда и все присутствующие, словно по команде, вскочили со своих мест и возбуждённо загомонили:

- Во истину, слава государю нашему Великому князю Тартарии Ратимиру 1 Велимировичу! Слава Тартарии!

- Стало быть – согласны, - удовлетворённо подвёл итог князь, - Вот и чудно! На том и порешим.

- Государь, а Севолоду каков ответ дать? – проговорил, тем временем, Шульга, - А то ведь послы его ответа дожидаются. Ужо взапрели небось все.

- Верно, Шульга. Негоже их томить в неведении. Вот ты, от моего имени и растолкуешь им обо всём, что здесь слышал. Да грамоту ладную, как положено, честь по чести, брату моему подготовь. Позже подпишу. Печать подвесим и пусть себе отправляются восвояси. На том всё, други мои. И так уж долго засиделись на совете. Время зачинать трапезу.

Все присутствующие с поклонами направились к выходу. Звуки их шагов и голоса постепенно затихли в конце длинной каменной галереи, примыкавшей к большой палате. Наступила тишина. Было слышно, как далеко внизу плещутся волны морского прибоя и галдят неугомонные чайки.

Ратимир с облегчением вздохнул и откинулся на мягкую спинку своего кресла. Прикрыв глаза, ненадолго задумался. Дело, о котором он давно уже мечтал, планировал и готовил - сделано. Наконец-то! Большое дело. Виделась ему уже новая эпоха Великого Тартарского княжества.

Теперь – он полновластный господин своей земли. Может сам распоряжаться её богатствами, сам править и сам передать её своему наследнику, которого сам же и назначит. И всё это без оглядки на далёкую столицу и без соизволения или каприза Великого Кагана Святограда!

Его Тартария больше не будет удельным княжеством, данным ему во временное управление по милости склавинского правителя. Она станет его собственной землёй. Грозного и властного отца не стало, а больше он никого не опасался. Теперь пришло его время. Такой он в итоге и представлял свою судьбу. Ради этого и трудился много лет, не покладая рук. Расширял и укреплял своё княжество.

Всё вокруг, даже строгий отец, скупой на похвалу и скорый на расправу, отмечали способности Ратимира, как талантливого правителя и военачальника. Прославляли его заслуги на благо Склавинии. Но сам он, в тайне, вовсе не для Святограда старался и не для отца, а для себя. Знал, что однажды Тартария станет его родовой вотчиной. Вот этот день и настал.

А братья пусть себе грызутся за столицу. Борьба там предстоит нешуточная. Так что, им теперь не до него будет. Стало быть, пока они не опасны. Ну а с тем из них, кто, в конечном итоге, возьмёт верх и сядет на Каганский престол, тогда и можно будет выстраивать отношения. Но это уже дело будущего, возможно весьма отдалённого. Есть время подготовиться и собраться с силами, чтобы отстоять свою независимость.

Князь в возбуждении прошёлся по опустевшей палате. Ещё несколькими минутами назад, кипевшая страстями, теперь она казалась такой большой, пустой и холодной. Ему не хотелось сразу идти в трапезную. Нужно было успокоиться и взять себя в руки, чтобы предстать перед всеми домашними спокойным и уверенным в своих силах.

Он механически поправил сдвинутые в беспорядке лавки, затворил широкую двустворчатую дверь на террасу и сложил разбросанные по столу печати в небольшой холщовый мешочек-калиту. «Пора идти в трапезную, - подумал он, - Семья небось уже заждалась».

Неожиданно скрипнула входная дверь. Ратимир обернулся. На пороге стоял невысокого роста седобородый старец довольно плотного сложения, в просторных серых одеждах и таком же сером колпаке на голове. В руке он держал массивный посох с тяжёлым навершием. Его большие светлые глаза излучали глубокий ум и какую-то спокойную уверенность. Остановив свой цепкий взгляд на могучей фигуре князя, он вдруг сдержанно улыбнулся:

- Рад приветствовать тебя, светлый княже! Давно не виделись. Дело у меня к тебе.