Читать книгу "Зверь - Ане Риэль"

из равновесия эти слова, и она беспокоилась, как бы он глупостей не натворил. Карл его раздавит, если он попробует что-то подобное. У Даники внутри все сжалось.

Она легла на спину и уставилась в небо.

– Не мог бы Ты, черт побери, что-нибудь сделать, – прошептала она. – Вытащить меня отсюда.

Мгновение спустя она уснула.

Даника резко проснулась от крика птицы. Она не сразу поняла, еще день или уже вечер. Синева вокруг приобрела стальной оттенок и сгустилась. Может, наконец-то пойдет дождь. Все жаждало дождя. Но что-то в небе изменилось. Оно не было похоже на пелену облаков, временно скрывшую свет; скорее само небо окаменело.

Она поднялась и стряхнула траву с платья. Угораздило же ее уснуть, подумала она. Карл наверняка уже дома. Вот черт! Хоть бы знать, сколько времени. Она понятия не имела, пора ли уже накрывать на стол или время еще есть. С церкви не доносилось ни единого звука, как с кладбища. Она уставилась на собственный неколебимый церковный колокол в углу хлева; если бы он только мог помочь. Даника чувствовала себя сейчас, как тот колокол. Загнанной в угол, не в силах освободиться.

Она ощущала в теле, что недавно занималась любовью. Влагалище было влажным и расслабленным. Она сунула руку под платье и провела по клитору, все сжалось, точно мидия. Она обычно бывала не столь чувствительна там. Не таким образом.

Мирко называл это жемчужиной. Ее жемчужина. Она понюхала руку, та пахла. Ею и Мирко. Надо не забыть вымыть руку. На всякий случай. И подмыться.

Карл никогда никак ее не называл. А, нет, малюткой-прыщиком.

В бутылке еще что-то оставалось, и она выпила чуть-чуть, чтобы размякнуть. Настойка была теплой, прохладным в такое время ничто не оставалось. Она спрятала бутылку и пошла к ферме.

Приблизившись к ослиному закутку, она на мгновение задумалась, не стоит ли заглянуть к Леону. А если он спит, подумала она. Или играет? Тогда незачем его беспокоить, она все равно скоро придет к нему с едой. Тогда она сможет немного с ним посидеть. Надо скоро забрать его в дом, давно он там не был. Дни сливались воедино. Так много всего происходило. Она не забудет о Леоне, но сначала она должна быть уверена в Карле.

До нее донеслось громкое ржание из хлева, когда она шла по двору. Животные беспокоились. Что-то было не как всегда.

Наверное, просто погода.

В доме темно.

Хотела бы она, чтобы с Карлом что-нибудь приключилось.

Я готов

Тени удлинились, а я все сижу и жду Мирко. Мне это не очень нравится. Только бы с ним ничего не случилось. Представь себе, что произойдет что-то ужасное.

Я никогда не забуду, что он сказал об одной ночи, давным давно, когда произошло что-то ужасное. Наверное, слова лучше запоминаются, если говорящий плачет. Как он плакал, когда рассказывал!

Больше он к этому не возвращался, так что я сам через некоторое время не смог сдерживать вопросы. Я спрашивал, правда ли, что мы оба натворили что-то плохое в тот мой день рождения.

Не то чтобы мне хотелось слушать, что приключилось со мной в тот день, кроме того, что мне исполнилось семь. Но мне хотелось знать, что сделал Мирко. Мне все кажется, что он ошибается. Может, ему все приснилось. Сначала он не отвечал. Просто сидел, задумавшись, а я ждал, что он что-то скажет. Он долго так сидел, как мне казалось. А потом он наконец заговорил.

– Я надеялся, что ты все забыл, – сказал он. – Глупостью было упоминать ту ночь. Я расскажу тебе все когда-нибудь, когда ты будешь готов. Или когда я буду готов.

– А если никто из нас не будет готов?

– Значит, не нужно мне ничего рассказывать.

– Сейчас ты готов?

– Нет. И ты, кажется, тоже. Я бы хотел подождать, пока ты повзрослеешь. Только вот ты никогда не станешь по-настоящему взрослым, Додо. В этом проблема – а может, и счастье. Я думаю, в этом твое счастье.

– Похоже, это очень важная ночь.

– Так и было. В ту ночь случилось все и сразу.

– Все?

Много это все-таки, подумалось мне. Еще и в одну ночь.

– В каком-то смысле, да. Для меня – все. И для тебя тоже. В ту ночь жизнь окончилась, в ту ночь жизнь началась. Наша жизнь.

Честно говоря, звучит это очень жестоко. Интересно, когда он придет, я стану достаточно взрослым, чтобы все услышать?

Кажется, я уже очень долго жду.

И ты, получается, тоже!

За решеткой

В тот вечер мама Мирко не вышла к ужину. Время истекает, все трое это понимали. Возвращение Мирко домой зажгло в ней жизнь, но теперь она снова ослабла. Она однажды рассказала, что если смертельно больной человек будто оживает, это знак. Значит, осталось недолго.

Близнецы с соседней фермы как-то заезжали поздороваться. Они были рады, что Мирко приехал и может позаботиться о родителях. Они сказали ему это, когда он вышел их проводить. Хорошо, что кто-то может быть со стариками ночью, сказали они. Да и папа уже не может столько работать.

Еще говорили про смену погоды. Как было бы хорошо, если бы пошел дождь. Колосья измучены, хором сказали они, синхронно подняв глаза к небу. Они привезли бутылку вина, но пить не стали. Им пора возвращаться, сказали они. У них столько забот. И молитв.

И они исчезли в поле, в одном темпе, одинаковой походкой, бок о бок. Как однояйцевые тени.

В тот вечер Мирко почувствовал все сразу. Печаль по поводу родителей, переживания из-за Даники, злость на Карла. Ревность. Любовь. Желание. Он любил ее в тот день, пробовал, взорвался в нее. Все это было столь ужасно и столь прекрасно, что он чуть не сходил с ума. Внутри все горело.

Как только они остались одни, отец Мирко откупорил бутылку. Потом он в пятисотый раз принялся настаивать, чтобы ввести Мирко в курс практических задач по управлению фермой. Он объяснил, в чем заключались задачи близнецов, с чем он еще справлялся самостоятельно и что он бы хотел попросить делать Мирко. Если они только не хотят отдать всю ферму близнецам. Мирко заверил его, что не о чем беспокоиться; они найдут хорошее решение, папа может отпустить бразды. Тут разговор пошел живее, алкоголь сделал свое дело, и Мирко увидел, как беспокойство оставило взгляд папы.

Темнота уже давно опустилась на долину. Когда Мирко бросил взгляд на улицу из кухонного окна, он