Читать книгу "Паутина. Книга 1 - Андрей Стоев"

не стоят ничего, зато репутация легко превращается в деньги, и не только. Правда, и потерять её можно тоже легко – достаточно, например, позволить Ворону меня обкрадывать. Не знаю, почему Ворон не понимает таких простых вещей, одичал он в своём лесу, что ли?

– Это были люди Большого Густава, – просветил меня Ворон. – Ты надеешься, что он такое просто забудет?

– Ну, чтобы вспомнить, ему нужно собраться с мыслями, а это будет довольно затруднительно.

Ворон непонимающе смотрел на меня, явно не улавливая смысл сказанного.

– Когда в голову попадает пуля третьего калибра, мысли очень сильно разбегаются, – пояснил я. – Вместе с мозгами.

– Ты его тоже убил, что ли? – ужаснулся Ворон.

– Ну не сам убил, конечно. Но да, приказ отдал я.

– И ты надеешься таким образом кого-то запугать? – шокировано спросил он.

– Почему же надеюсь? – хмыкнул я. – Запугал, можешь даже не сомневаться. Но суть здесь не столько в запугивании, сколько в том, что для них эта контрабанда внезапно стала невыгодной. До этого они могли покупать у тебя дороже, чем я, потому что в отличие от меня, они не платят налоги и пошлины. Но как только их дирижабли стали гореть, а экипажи попадать на виселицу, их бухгалтерия резко изменилась. Я думаю, они нескоро решатся ещё разок попробовать.

Ворон замолчал, что-то обдумывая. Я с любопытством наблюдал, как его мысли отражаются на лице. Похоже, не особо он умён. Точнее, он, конечно же, умён, иначе вряд ли бы смог увлечь за собой столько народу, но общение с людьми за пределами леса определённо не самая сильная его черта.

– Их человек говорил, что они работают на архиепископа, и что архиепископ обеспечивает им прикрытие.

– Он тебе соврал, – улыбнулся ему я. – Понимаешь, Ворон, церковь и сама торгует янтарём, но торгует именно церковь, а не архиепископ. Поэтому монсеньор делает вид, что не замечает контрабандистов, а они за это перечисляют ему через посредников некоторую долю. Нельзя сказать, что они на него работают, они ему просто платят. И покрывать он их точно не будет – уйдут они, на их место придут другие и точно так же будут ему платить. Он наверняка предпочёл бы вообще не иметь с ними дела, но Ливония – бедная земля, и возможностей заработать здесь не так много.

– И ты сейчас прикрыл ему возможность заработать, – утвердительно заметил Ворон.

– Ты слишком долго жил в лесу, Ворон, – улыбнулся ему я. – Поэтому и влезаешь в какие-то сомнительные дела, даже не понимая, куда влезаешь. Архиепископ мне не сюзерен, и меня его заработки не волнуют. Я, конечно, оказываю ему знаки уважения, но у него нет реальной возможности на меня воздействовать. Он меня поругал за Большого Густава, а я ему в ответ сказал, что я сожалею, но это было необходимо, и мне пришлось так поступить. На этом его заступничество и окончилось. Вот это и есть вся защита, что он может обеспечить за пределами Риги.

Ворон молчал, мрачно поглядывая на повешенных.

– Но я приехал сюда совсем не для того, чтобы читать тебе лекции о вассальном праве в империи, – продолжал я, крутя в руках бокал. – Я приехал сюда, чтобы поговорить о наших с тобой отношениях. Ты рассказываешь мне, что не в силах увеличить поставки, и при этом за моей спиной продаёшь часть товара контрабандистам. У тебя есть что сказать в своё оправдание?

– Я вообще не обязан перед тобой оправдываться! – взорвался Ворон. – Я продаю что хочу, и кому хочу.

– Неправильный ответ, – покачал я головой. – Ты живёшь на моей земле, и ты мне присягнул. Пока ты живёшь в моём лесу, ты можешь торговать только с моего согласия. Не устраивает? Выметайся из моего баронства и продавай что хочешь и кому хочешь.

– Будешь угрожать нас всех убить, как тогда?

– Я и тогда не угрожал вас убить, – напомнил я. – Я всего лишь сказал, что такая возможность есть. Она и в самом деле есть, но я этого делать не стану. Твои люди не виноваты, что вождь, которому они доверились, оказался слишком жаден и глуп. Знаешь, Ворон, меня всегда удивляло, что наши Высшие при твоём упоминании кривятся и называют вас исключительно шайкой, и вот сейчас я, наконец, понял почему.

Глаза его сверкнули злобой, а старейшины задумчиво на него посмотрели. Судя по их взглядам, последние коммерческие инициативы Ворона одобрялись далеко не всеми.

– Убивать вас я, конечно же, не буду, но оставлять твои выходки безнаказанными я тоже не собираюсь. Поэтому на ближайшие два месяца закупочные цены на вашу продукцию уменьшаются в два раза. Это будет компенсацией за нанесённый нашему семейству ущерб.

– Мы можем вообще ничего тебе не продавать, – заявил Ворон.

– Странная угроза, – удивился я. – Тебе это обойдётся гораздо дороже, чем мне. Это всё равно, как если бы ты угрожал перерезать себе горло у меня на пороге. Мне, конечно, неприятно было бы отмывать крыльцо от крови, но тебе-то пришлось бы гораздо хуже[19].

– Почему это мне обойдётся дороже?

– Потому что после этого наше сотрудничество закончится. Я не стану иметь дело с таким ненадёжным партнёром, и скорее всего, просто выставлю вас из баронства. Я легко могу это сделать, и даже, помнится, объяснял тебе как. И ещё, Ворон – если ты рассчитываешь уйти от меня к архиепископу, то тебя ждёт большой сюрприз. Церковники не станут платить вам вообще ничего, вы будете работать даром. Ты просто не понимаешь, насколько хорошие условия я вам предложил. Ну, дело твоё – я никого уговаривать не собираюсь. В общем-то, мне без вас будет гораздо проще, а денег у меня и без вас хватает.

Ворон попытался что-то сказать, но один из старейшин остановил его, положив ему руку на плечо. Старейшины переглянулись, и второй обратился ко мне:

– Моё имя Росомаха, а это Бобёр, и мы говорим от имени старших племени. Племя Вербы тебя услышало и признаёт, что затея с контрабандой была ошибкой. Мы согласны с компенсацией, но просим сократить срок до месяца.

А Ворон-то, оказывается, совсем не диктатор, и это вовсе не «шайка Ворона», как я привык о них слышать, а некое «племя Вербы», вот оно как. Ну это и к лучшему – если у них есть какое-то коллегиальное управление, то шансы найти с ними разумный компромисс гораздо выше. Сам Ворон-то мне и сразу не очень приглянулся, а сейчас и подавно потерял всякое доверие.

– Ну что же, почтенные, давайте попробуем начать с чистого листа, – согласился я. – На месяц мы уменьшаем закупочные цены