Читать книгу "Пепел острога - Сергей Самаров"

– Я без доспеха, – вяло сказал конунг.

– А разве моя рубаха похожа на кольчугу? – спросил воевода. – Не понимаю, что тебя смущает. Щита у меня, как и у тебя, нет. Мы будем в равных условиях.

В голосе Вихорко, как показалось конунгу, мелькнула насмешка. Со стороны, наверное, выглядело так, будто Ансгар боится показаться неловким бойцом, которого хвалит лишь нелюдь Хлюп, до этого не видевший настоящих бойцов.

– Я привык драться насмерть. Иначе меня просто не учили. Но если ты хочешь, давай попробуем просто, – юноша, решившись, уже не отступал, отстегнул меч от пояса, без сомнения вытащил клинок и передал ножны стрелецкому десятнику.

Вихорко отошел на несколько шагов, тоже отстегнул меч и передал ножны дварфу, все еще занятому разговором с причальным.

– Начнем… – сказал и занял боевую позицию, в отсутствии щита держа меч двумя руками.

Чуть в стороне стоял и с любопытством наблюдал за происходящим кузнец Далята. И словно бы ждал чего-то, но ждал, как Ансгару показалось, с некоторым беспокойством в обычно улыбчивых глазах.

Ансгар, тоже перехватив меч двумя руками, сделав два стремительных шага вперед и в сторону, первым нанес три пробных быстрых удара, которые были легко парированы, но сразу почувствовал, что меч в руках у него словно бы совсем другой – тяжелый и странно неповоротливый, плохо подчиняющийся человеческой воле и разучившийся читать его мысли. По замыслу первые удары должны были быть молниеносными, а они получились просто слабыми. И рукоятка была словно совсем другая, не такая управляемая, как прежде. И руки с этим мечом сейчас справлялись с трудом, словно клинок приобрел дополнительный вес. Ансгар не понимал, что происходит, и ждал прежних ощущений удовольствия от боя. Но эти ощущения не приходили.

Так же с трудом далась и защита, когда начал свою не менее стремительную атаку воевода. Вихорко был не менее быстр, чем противник, легок и в ногах, и в руках, и корпусом при этом помогал каждому удару, умело вкладывая в него не только движение руки и металла, удлиняющего руку, но и вес тела. Да и удары он наносил с разных сторон под разными углами, удары быстрые, коварные, среди которых большинство были отвлекающими, заставляющими юного конунга занять неудобную позицию и раскрыться для главного удара. Но Ансгар, несмотря на непонятное сопротивление своего меча, а иначе свое положение он рассматривать не мог, бой читать умел и свою позицию держал правильно, хотя и с большим трудом. Если и отступал, то только в ту сторону, в которую отступать следовало, и не давал Вихорко возможности для решающей атаки. Однако воевода этим смущался, кажется, совсем мало, и его клинок чертил в воздухе сложную хитрую паутину обманных движений, снова и снова заставляя Ансгара ломать голову и принимать решения не разумом, потому что разумом невозможно действовать с такой скоростью, но только инстинктом и отработанными движениями. Вот когда сгодились уроки отца и ярла Фраварада, каждый из которых имел собственную, непохожую школу фехтования, и каждый передал лучшее сыну и племяннику. Школа Кьотви была силовой и атакующей, требующей безостановочной все сметающей атаки, а частично греческая школа Фраварада была контратакующей, учила защищаться и выжидать, когда соперник ошибется и даже активно вызывать его на ошибки, заставлять их совершать и после этого атаковать самому. И Ансгар умел чередовать одни навыки с другими, совмещая лучшее из разных уроков. Он даже попытался использовать качества харлужного клинка, позволяющего наносить колющие удары, которые не входили ни в одну из современных бойцам систем мечного боя, что могло бы застать непривычного к такому противника врасплох. Но оказалось, что Вихорко и к такому готов, и даже сам готов те же качества клинка использовать, проверяя защиту юного урманина.

Устав обороняться, Ансгар снова атаковал сам, точно так же обманными ударами и маневрами заставляя воеводу раскрыться, но чувствовал, что он слишком медлителен для такого проворного противника и не понимал причины своей медлительности, вообще-то ему совсем не свойственной. Вроде бы все правильно делает, вроде бы видит каждый свой естественный совершаемый шаг, и заранее просчитывает шаг следующий, и логичный контршаг противника тоже понимает, но каждый раз юный конунг чуть-чуть опаздывал, давая возможность воеводе снова переходить от обороны к атаке. И только природная молодая сила позволяла Ансгару сдерживать напор воеводы и не пропускать удар.

Но скоро руки устали, и сдерживать быстрые атаки стало совсем трудно.

Ансгар отступил на два шага и посмотрел на кузнеца.

– Не понимаю… Это словно бы другой меч… Он не меня слушается, он мне словно бы умышленно мешает…

– Даже так?.. – улыбнулся воевода, считая, что юный конунг ищет оправдательную причину своей медлительности.

– Так! – рассердился Ансгар и хотел было снова шагнуть к воеводе.

– Не смейся, воевода, не смейся, – сказал вдруг кузнец, сам шагнув вперед и разделяя бойцов поднятыми перед собой и согнутыми в локтях руками. – Наш юный конунг говорит правду, хотя я не думал, что это будет выглядеть так в пробном бою, когда у вас нет злости друг на друга.

– Что будет выглядеть? – спросил Ансгар.

– О чем ты? – спросил и Вихорко.

– О рукоятке меча и о том, что произошло сегодня утром на болоте.

Вперед шагнул и дварф Хаствит и усердно закивал, усиливая свое кивание мычанием.

– Вот и гном это же подтверждает, – сказал кузнец.

– При чем здесь болото? – воевода начал сердиться, чувствуя, что какая-то скрытая причина сводит на «нет» его очевидное преимущество и тем самым пытается отнять у него славу лучшего мечника.

Кроме того, Вихорко вообще не любил положения, которые он не понимает, и боялся выглядеть глупым в какой-то сложной ситуации.

Ансгар молча и тоже с некоторым напряжением ждал объяснения. Он уже догадался, что дело здесь вовсе не в его руке, потерявшей быстроту, но в чем, что мешало ему в действительности, самостоятельно понять не мог.

– На болоте шишимора Ксюня хотела забрать из рукоятки меча заговоренный Огненной Собакой талисман, сердцем которого стали Волосы Мары… – напомнил кузнец.

– Было такое, – подтвердил конунг.

– Ну и что? – спросил воевода, не понимая.

– Волосы Мары… Волосы славянской богини смерти… Пока эти Волосы прочно впаяны в рукоятку, меч не может принести вреда славянам… Талисман лишает Мару ее добычи и сберегает жизни славян. Прости, Ансгар Разящий, что я не сообщил тебе об этом раньше. Но я умышленно вставил Волосы в рукоятку, чтобы ты не принес вреда моему народу, как многие твои соотечественники. Если ты разобьешь рукоятку, чтобы убрать талисман, расколется на много частей и сам клинок. В талисмане его жизнь, сила, гибкость и быстрота и в то же время жизнь многих славян.

– То есть ты, Далята, хочешь сказать, что меч Ансгара… – начал воевода.

– Меч Кьотви… – поправил Ансгар.

– Пусть так. Меч Кьотви не мог поразить меня и даже помогал мне?