Читать книгу "Твой шёпот в Тумане - Мария Лунёва"

Прижав меня теснее, вард обошёл помещение, осмотрел печь. Те же руны, что иу нас дома, только выполнены неаккуратно и как-то грубо. Заглянув по углам, мы двинулись дальше. Вошли в детскую. Здесь обнаружилась стопка сваленных друг на друга грязных матрасов, набитых соломой. Кое-где ткань была порвана и из неё на чёрный давно немытый пол просыпалась пересушенная трава. В хозяйской спальне запах усилился. Кровати здесь также не было. Все те же матрасы свалены в стопку. Только один лежал посредине комнаты, застеленный простыней. На перепачканной несвежей кровью ткани, словно коркой, налипли мухи. Они копошились неприятно жужжа.

— Здесь кого-то убили, — сделал свои выводы Вульфрик.

— Нет, — хрипло шепнула я, подметя и ведра с водой, и кучу тряпья в углу комнаты, — здесь кто-то рожал.

— Рожал?! — в голосе варда скользнуло удивление.

— Да, только рун обережных на полу не видно. Мама, бывало, роды принимала, она всегда чертила их вокруг женщины.

Не спуская меня с рук, Вульфрик подошёл к матрасу и резким движением отпихнул его в сторону. Часть мук взлетела, но тут же опустилась на место. Под матрасом обнаружились начерченные знаки, но совсем не те.

— Уходим отсюда, — рыкнул Вульфрик.

Обернувшись, он вышел в коридор и резко остановился, не сделав больше ни шагу.

Я же замерла, не в сипах даже дышать. В открытом дверном проёме чётко вырисовывалась серая прозрачная тень. Она колыхалась, словно на ветру. Прошло мгновение — другое, а она не исчезала. Вдруг что-то упало в комнате за нашими спинами, скатившись с высокой стопки матрасов. К ногам Вульфрика подкатилось нечто деревянное. Мы, не сговариваясь, оторвали взгляд от двери и глянули вниз.

Кукла.

Глава 65

Деревянная детская игрушка.

Совсем как та, что была у меня, только выстрогана грубее.

Сглотнув, я снова посмотрела на дверной проём, где была тень.

Пусто!

Спустив меня с рук, Вульфрик поднял куклу Новорождённый. У статуэтки даже пуповина была обозначена.

— Что, Стужа меня дери, здесь, вообще, творится? — выдохнул мужчина.

— Я. правда, не знаю. — испуганно пролепетала и покосилась на куклу. Она вызывала во мне панику. Хотелось бежать без оглядки. — Я хочу домой. Уведи меня отсюда.

Вцепившись в мою руку. вард быстро пошёл на выход. Я бежала за ним, перебирая ногами. Выскочив на улицу. Вульфрик, свиснув, подозвал коня. Усадив меня в седло, он запрыгнул следом и, резко стегнув Шеуса, помчался в сторону деревни.

Я же надеялась, что больше ничей дом осматривать не буду. Насмотрелась на всю оставшуюся жизнь.

Всю обратную дорогу, я прижималась к мужскому телу и всё не могла надышаться.

Казалось, тот смрадный запах въелся в мою кожу, а жужжание мух навсегда будет ассоциироваться с пропитанным кровью лежаком. Тяжело дыша, я буквально вцепилась в Вульфрика.

— Зря я тебя туда повёз. Просила же ты, чтобы сам. Чего не послушал?! — мужчина был крайне зол, но я понимала, что вовсе не на меня.

— Мы же больше никуда не поедем? — я хотела услышать от него заверения, что на этом доме мои приключения будут закончены.

— Нет, — Вульфрик прижал меня сильнее к своему телу, — прости меня. Я виноват.

Я не ответила. Кукла, та, что странным образом попала к нам в руки, торчала из холщового мешка, привязанного к седлу. Даже не заметила, когда Вульфрик её туда засунул. Я внимательно всматривалась в неё. Это определено работа мастера, но не моего отца: слишком грубые черты, пальчики не дорезанные. А лицо… Меня передёрнуло, на мгновение показалось, что этот истукан сейчас моргнёт.

Я напрочь отбила в себе всю любовь к деревянным куколкам. В руки больше ни одну не возьму.

Приехав в Сердвинки, Вульфрик молча завёл меня в дом, следом занёс и узелок с вещами. Эмбер хозяйничала на кухне: она лишь выглянула, чтобы проверить, кто пришел, и снова скрылась.

Сев на диван в гостиной, я уставилась в одну точку.

— Томма, — тихо позвала сестра, — ты чего коврик на полу так пристально рассматриваешь?

Я пожала плечами и перевела на неё взгляд.

— Эм, а ты помнишь, когда папа заколотил комнаты в нашем доме?

Этот вопрос ей явно не понравился: нервно схватившись за подол рубахи варда Сая, она смяла его в кулачке.

— Помнишь, да? — правильно истолковала я её волнение.

— Да, — сестра тихо присела рядом и вынула из моих рук узелок с вещами.

— Когда он это сделал?

Эм не отвечала, теперь и она внимательно осматривала узор половика. Меня разбирала злость, выходит, что знала она то, о чём мне не ведомо.

— Эмбер?! — всё напряжение этого дня давало о себе знать, и я едва сдерживала недовольство — Лучше сама расскажи, чем я прознаю иными путями.

— Ты тогда болела сильно, — наконец, прошептала она. — Папы весь день дома не было. Ты в горячке металась, всё куклу свою просила. Он пришёл вечером и вынес все вещи из комнат, а после заколотил их. Я рядом с тобой сидела.

— А окно в кухне?

— Заложил, чтобы наглухо замуровать ту комнату, — её шёпот был едва различим.

— Но зачем? — сестра не ответила, просто пожала худенькими плечиками.

— А Лестра? — допытывалась я.

— Болела тоже, вы обе тогда слегли, — Эм виновато глянула на меня и снова опустила взгляд на половичёк.

— Комната родителей? Папа что-нибудь туда проносил?

Молчание. Сжав челюсти, я сдерживала свой гнев. Эм никогда ничего не скрывала.

Я так думала. А теперь выходит, что умалчивала и много о чём.

— Отвечай сейчас же! — прорычала я, наверное, впервые подняв голос на младшую.

— Томма, ночь уже была, я спать легла. Папа кровати вынес, вас переложил на них. А как он свою комнату закрывал, я не смотрела. Почему ты спрашиваешь? — пролепетала она и виновато мельком бросила взгляд в коридор. Мужчин видно не было.

Я поджала губы. Болела. Я совсем не помню, чтобы я когда-нибудь лежала в лихорадке.

— Когда это было, Эм? Через сколько после смерти мамы?

— Ну ты спросила, — Эмбер даже затылок почесала вспоминая. — Не скажу даже.

Тебе виднее, что ты у меня-то спрашиваешь?!

— А я не помню ничего. Вообще! Ни болезнь, ни то, как комнаты закрыты оказались. Но я же не ребёнком уже была: мамы не стало — мне шестнадцать исполнилось. Я должна уже всё помнить. А у меня словно туман в голове.

Эмбер странно на меня покосилась. С лёгким недоверием.

— Тебя это удивляет?

— Томма, отец строго-настрого наказал не поднимать об этом разговоры.