Читать книгу "Журавль в небе - Ирина Волчок"

— Я ничего не испорчу, — горячо говорила она, от восторга подпрыгивая на месте и размахивая руками. — Я знаю, что надо делать! Когда бабушка была жива, мы в деревне каждое лето жили! У нее тоже в деревне садик был, только маленький, но там все было, и яблони, и малина, и цветы… Здесь такой розарий — с ума сойти! Только несколько кустов подсохли, примерзли, наверное, зимой плохо укрыты были… Вы их чем укрывали? Или вы срезаете их на зиму? И малинник уже старый, разросся, как не знаю что, плети мертвые под ногами путаются. Я почищу, а? Я умею, честное слово!

— Конечно, душа моя, — задумчиво сказала Тамара. — Делай что хочешь. Я-то ничего такого не умею.

Оксанка недоверчиво засмеялась и живо ускакала укрывать, срезать и чистить — или что она там умела, — и оторвать ее от этого занятия за два дня с трудом удавалось только для того, чтобы заставить поесть, и поздно вечером — загнать в постель. К бабке Марье она согласилась идти только потому, что Тамара рассказала ей, какой удивительный сад у этой бабки Марьи. Бабкин сад потряс Оксанку до глубины души, она ходила по нему как сомнамбула, зачарованно слушала гордые рассказы бабки Марьи о сыне-профессоре, гладила стволы, целовалась с картофельной ботвой, и даже на Сузи с ее умильным потомством внимания почти не обратила.

К концу воскресенья Тамара уже знала, что делать. Она сама не придумывала ничего, все как-то само собой получилось. Эти два дня на всех произвели впечатление. Николай и Наташка решили остаться здесь на все лето — если мама не против, конечно. А чего им в городе делать? У Наташки каникулы, у Николая — отпуск через неделю, да он и без содержания может взять, какая разница… Анна сказала, что с удовольствием будет привозить Женьку на выходные. Ленка заявила, что готова вообще уволиться и поселиться здесь навсегда.

— А ты не хочешь здесь пожить? — потихоньку спросила Тамара у Оксанки. — Хотя бы пару месяцев, а? С Наткой вдвоем вам тут не скучно будет, да и по выходным мы все приезжать будем. Садом бы занялась…

— Так мне ж на работу, — тоскливо сказала Оксанка и чуть не заплакала. — Я не могу работу бросить… Мне…

— Ну и поработай у меня! — бодро перебила Тамара. — Сад-то действительно надо до ума довести. Конечно, работа тяжелая, я понимаю. Тысяч пять в месяц тебя устроит? Безусловно, на всем готовом. Дом убирает одна местная женщина, я договорюсь, она и готовить будет, поможет, если что. А если еще и Натку работать заставишь — я тебе пару тысяч прибавлю.

Оксанка краснела, бледнела, смотрела отчаянными глазами и молчала.

— А мне сколько платить будешь? — Из-за маминой спины высунулась веселая Наташкина рожица. Подслушивала, кошка хитрая.

— Если будешь работать, как Оксанка, то и получать будешь столько же, — строго сказала Тамара, стараясь не засмеяться: Наташка и не работая иногда получала от нее столько же. — Но ты же ничего не умеешь.

— А научусь! — самонадеянно заявила Наташка. — Делов-то… Научишь, Ксюха?

Оксанка тут же перестала краснеть и бледнеть, успокоилась, даже заважничала слегка, серьезно задумалась над предложением, надолго задуматься все-таки не сумела, согласно кивнула и тут же озаботилась: а мама что скажет?

— А ты и ее сюда вези, — посоветовала Тамара. — Она сможет отпуск взять? Ну, вот и хорошо. Хоть отдохнет на природе, пока ты поработаешь.

— Ух ты… — Оксанка опять начала было краснеть и бледнеть, но быстро пришла в себя, сказала с достоинством: — Спасибо, теть Тамар. Я ей передам. Она уже давно в отпуске не была, последний раз брала, когда папа болеть начал. А потом не брала.

На пути к дому все были немножко уставшие от активного отдыха, сонные и молчаливые. Только Оксанка все рассказывала Тамаре, что надо сделать в саду, и как она это будет делать, и каким сад в результате станет. Замшу сиденья она больше не гладила. Тамара радовалась и очень гордилась собой. И с этим она справилась. Ну, почти справилась. Зачем эту Оксанку понесло на какой-то юридический? Ну и правильно, что не прошла. Ей садоводом нужно быть. Станет профессором, как сын бабки Марьи. Ладно, попозже мы и этот вопрос как следует обдумаем. Надо помочь, тем более что девочка-то своя.

Ох, как же хорошо ей сейчас было! Наверное, потому, что на эти дни она собрала вокруг себя всех своих, и своих оказалось много, это было похоже на ее давнюю детскую мечту: большая семья в большом доме. И это в общем-то не важно, что ни Оксанка, ни тем более ее мама, ни Сережа, ни тем более его жена и сын, не догадываются, что она без спросу зачислила их в свою семью. А Ленка и так всю жизнь член семьи, хотя, может, и не знает об этом. Да пусть они и не знают! Все равно она уже считает их своими, и никуда они от нее не денутся.

Через день Сережа отвез Николая, Наташку, Оксанку и ее слегка обалдевшую от зигзага судьбы маму Людмилу Ивановну на дачу, а Тамара осталась одна. Конечно, можно было в любой момент заехать к Анне, но у Тамары было много работы, работала она с раннего утра до позднего вечера, то просиживала часами за столом, то моталась по объектам. То глаза от компьютера ломило, то ноги от беготни гудели. Поесть было по-человечески некогда. Иногда она среди дня забегала в соседнюю с «Твоим домом» кафешку, но чаще весь ее обед состоял из бутерброда, покупного невкусного салата в пластиковой коробочке да нескольких чашек растворимого кофе, который она ненавидела, но обойтись без него не могла — все время в сон клонило, спала-то она мало. А дома она и вовсе не готовила — какой интерес готовить для себя одной? Тем более — в одиннадцать вечера… тот же бутерброд, чашка слабого чая — и скорее спать, а то ведь завтра в шесть встать надо, работа — не волк, в лес не убежит, подлая, хоть колом гони…

Так она и жила всю неделю, совсем одна, но вроде бы и не одна, каждую минуту она помнила обо всех своих, скучала, придумывала для них подарки, ждала выходных… Каждый день звонила Анне и интересовалась, не передумала ли она ехать на дачу. Ну, мало ли… Может, не захочет… Или Женька не захочет… Или Олег не захочет… Ну, ладно, хорошо, значит, едем. Вы за мной не забудете заехать, нет?

Несмотря на усталость, на недосып, на ноющий желудок, резь в глазах и боль в ногах, жила она в каком-то праздничном состоянии. Как будто праздник уже наступил, но не проходит, и не пройдет, потому что скоро начнется новый праздник, и он тоже не пройдет…

Новый праздник на даче был даже лучше, чем неделю назад. Дом был уже обжитой, уютный, душистый, никакого особого порядка, никакой стерильной чистоты, хоть этим занимались уже две пары рук: на помощь ленивой Верке самоотверженно бросилась мама Оксанки Людмила Ивановна. Только приехав, Тамара застала их за выяснением отношений.

— Но мне же плотют! — втолковывала Верка Людмиле Ивановне. — Я сама! Отдыхайте себе!

— Как это? — терялась Людмила Ивановна. — Как это отдыхать? Окна помыть — что ж мне, трудно, что ли?

— Но мне же плотют! — твердила Верка, расстроенная бестолковостью собеседницы.

— Брэк, — развела их Тамара с ходу. — Вера, вам все равно будут платить, кто бы ни мыл окна. И вообще, пусть Людмила Ивановна делает что хочет. Может, она так развлекается. Людмила Ивановна! Вы что, обожаете мыть окна? Нет, я не против, если это ваше хобби. А какое у вас хобби? Да что вы говорите! Да не может быть! А вы не согласились бы и мне что-нибудь связать? Да хоть вот такую маечку, и чтобы вот здесь ажур, а здесь пуговички… Черненькую. Или беленькую. Или бежевенькую, я согласна. За отпуск успеете? Боже мой, какое счастье! Ну, тогда уж две свяжите. Или три. Да плюньте вы на хозяйство, мне маечки в сто раз важнее.