Читать книгу "Аннабель - Лина Бенгтсдоттер"

В одной из вырезок было написано о трагической жизни юных преступниц – пьянство, болезнь, предательство со стороны общества. Но Чарли подумала, что это слишком простое объяснение. В мире есть миллионы детей, которых бросают на произвол судьбы родители и общество, однако от этого они не становятся убийцами. В Бетти таилась тьма. Есть ли она во мне? Неужели я такая, как Бетти?

«Нет, – подумала она. – Нет, нет, нет! Я не Бетти Лагер. Я не такая, как она».

Когда несколько часов спустя Чарли вернулась в Люккебу, на стуле у входа сидел Юхан.

– Похоже, у тебя хобби – являться в гости без приглашения.

– Сожалею, что я тебе мешаю. Просто это место… оно действует на меня успокаивающе.

– Чудесно, что это место может оказывать на людей такое воздействие, – усмехнулась Чарли, садясь на другой стул рядом с ним.

– А что будет теперь? – спросил Юхан.

Чарли пожала плечами, не понимая до конца, о чем он.

– Наверное, мы можем встретиться? – продолжал он. – Я имею в виду – когда вернемся в Стокгольм. Попить кофе, типа того.

– Конечно, – ответила Чарли. – Конечно, можем, ведь мы почти брат с сестрой.

– Я рад тому, что мы не брат с сестрой.

Чарли улыбнулась ему и подумала, что надо бы и ей сказать что-нибудь в этом духе, однако это было бы слишком… слишком предсказуемо.

54

– Ты несешься, как ненормальная, – сказал Андерс.

– Тебе просто завидно, – ответила Чарли.

– Чему мне завидовать? Что я не вожу машину, как сумасшедший подросток?

– Что ты боишься обгонять, что ты всегда перестраховываешься, что ты рывками давишь на сцепление…

– Ты все еще сердишься на меня, да?

– Не на тебя, – ответила Чарли. – Больше всего я сержусь сама на себя.

– Прости себя, – сказал Андерс.

– Юнас Гардель?

– Что?

– То, что ты сейчас сказал, – прости себя. В молодые годы у меня это было как мантра, чтобы успокоить нервы, когда я… чувствовала себя никчемной: «За все, что ты ненавидишь в себе, – прости себя». Мне кажется, это написал Юнас Гардель.

– А я даже не подозревал, что он пишет. Думал, он просто стендап-комик.

– О боже мой! – воскликнула Чарли.

– Ну и как, помогала тебе эта фраза? – спросил Андерс, улыбаясь.

– Нет, – ответила она. – Мне всегда было трудно прощать.

– Себя или других?

– И себя, и других.

На заднем сиденье раздалось мяуканье.

– Эта идея с котом Чалле точно не понравится, – сказал Андерс. – Ты ведь знаешь, что у него аллергия на шерсть?

– Да я вообще-то не собиралась нести кота к нему домой.

– Но если он сядет в эту машину, ему станет плохо!

– Придется мне сделать влажную уборку, – проговорила Чарли. Она поманила кота, и тот пришел, улегся у нее на коленях.

– Вид у него не больно здоровый, – проворчал Андерс. – Похоже, он одной ногой в могиле.

– Он поправится.

У Андерса зазвонил телефон.

– Да, – ответил он. – Да, мы едем. Часа два, наверное, однако нам придется остановиться перекусить. Нет, я голоден прямо сейчас.

– Ты положил трубку? – спросила Чарли, глядя на него.

– Да, но не ей решать, есть мне или нет.

– Мне ты можешь не объяснять, – ответила Чарли. – Я с тобой полностью согласна.

Они остановились у кафе. Андерс заказал себе обед из трех блюд. Ели они в полном молчании.

Чарли думала о том, что писали о Норе и Бетти в газетах. Не было единодушия в том, что же произошло. Дело рук двух детей-психопатов? Игра, вышедшая из-под контроля? Естественные последствия того, когда дети вынуждены жить на обочине общества? Чарли думала о младенце, которого потеряла ее бабушка, – это была ее тетя, сестра Бетти. Хорошо бы журналисты знали об этом. Возможно, это слегка смягчило бы образ ее матери как хладнокровного убийцы, дало бы хоть каплю понимания трагедии. Или ничего бы не изменилось? Двухлетнего мальчика убили – похитили, задушили и спрятали тело.

Чарли подумала о своей бабушке, Сесилии Маннер. Что за человек она была? Алкоголичка и проститутка, если верить тому, что о ней писали в газетах, женщина, которая довела своего ребенка до крайности. Однако Бетти никогда не говорила о своей маме ни одного дурного слова. И даже если Сесилия была худшим человеком в мире – кто сказал, что вина начинается с нее и кончается на ней?

В одной из газет говорилось, что в деле об убийстве двухлетнего мальчика нет виновников – только жертвы.

«Это верно, – подумала Чарли. – В этой истории все лишь жертвы».

В ту ночь

Аннабель слышала, как Исак окликает ее.

– Разве я не просила тебя идти к черту? – крикнула она не оборачиваясь. – Разве не просила оставить меня в покое?

– Я провожу тебя домой, – крикнул ей вслед Исак. – Тебе надо скорее домой.

– Я не пойду домой. Вали отсюда.

Тем не менее, она надеялась, что он пойдет за ней, снова возьмет ее за руки, скажет, что любит ее, что все будет хорошо, – но когда она обернулась, его и след простыл.

Долгое время она стояла, размышляя, что ей теперь делать. Пойти домой она не могла. Поэтому вместо того, чтобы идти дальше по дороге, она свернула к мосту. На середине моста она остановилась, прислонилась к перилам и стала смотреть на бурлящую черную воду.

Должно быть, задвижки открыты, потому что вода далеко внизу неслась с невероятной силой. Внезапно ее потянуло перелезть через перила. Задрав платье, она перебралась на другую сторону. Ветер развевал ее волосы, в голове все крутилось. Папа говорил, что если кружится голова, надо найти неподвижную точку и сосредоточиться на ней. Аннабель смотрела вниз, пытаясь найти неподвижную точку среди быстрого течения. Но вода не стояла на месте.

Уже перебираясь обратно, она оступилась и… вдруг ощутила, что парит в воздухе.

«Я лечу?» – успела она подумать, прежде чем ее тело вошло в воду, и ее утянуло в черную глубину.

Благодарности

Лизе Андерссон – за то, что посеяла семя этой книги.

Андреасу Андерссону – за то, что всегда поддерживал меня в писательской деятельности. Это так много для меня значило.

Маме – за твои сказки, за то, что позволяла мне поверить в несуществующее, за твой теплый и милосердный взгляд на людей и за то, что всегда имела обо мне самое высокое мнение (даже когда другие мнения куда больше соответствовали действительности).

Папе – за то, что давал мне понять, как меня любят, за идеальный пробор, за все занозы, которые ты помог мне вытащить, и за то, что научил меня высоким стандартам рабочей этики.