Читать книгу "Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон"

В 1960 г. «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью под заголовком «Прислушайтесь к их поднимающимся голосам»: это была попытка сбора средств для защиты Мартина Лютера Кинга-младшего от обвинений в лжесвидетельстве, предъявленных ему в Алабаме. Власти штата отреагировали, перейдя в наступление и подав на газету в суд. Комиссар по общественной безопасности Л. Б. Салливен и губернатор Паттерсон утверждали, что их оклеветали. Местное жюри присяжных присудило им полумиллионную компенсацию, и дело было направлено на апелляцию в Верховный суд США.

Все прежнее предвзятое освещение в СМИ сделало бы справедливое рассмотрение дела практически невозможным. Местная пресса утверждала, что его осуждение было оправданным, а казнь – необходимой.

В историческом постановлении по делу «Нью-Йорк таймс» против Салливена»{99} был изменен стандарт для обвинений в диффамации и клевете, который требовал, чтобы истцы доказывали злой умысел – то есть предъявляли доказательства того, что издатель точно знал о ложности публикуемого утверждения. Это постановление знаменовало важную победу свободы прессы и дало возможность СМИ и издателям более открыто и честно говорить о протестах и движении за правовое равенство. Но на Юге оно породило еще большее презрение к национальной прессе, и эта враждебность существовала долго после того, как завершилась эпоха борьбы за гражданские права. У меня не было сомнений в том, что освещение дела Уолтера в национальной прессе никак не поможет нашему делу в апелляционном суде.

Но я и вправду думал, что более информированный взгляд на осуждение Уолтера и само убийство сделал бы жизнь Макмиллиана после освобождения менее опасной – при условии, что мы сможем когда-нибудь отменить его приговор. Мы чувствовали, что должны попытать счастья и вынести эту историю на всеобщее обсуждение. Меня беспокоило, что местному обществу неоткуда узнать справедливую картину происходящего. Помимо враждебности, которой мы опасались, если Уолтера выпустят, нас беспокоило и то, что могло случиться, если будет вынесено постановление о новом слушании в суде. Все прежнее предвзятое освещение в СМИ сделало бы справедливое рассмотрение дела практически невозможным. Местная пресса в округе Монро и Мобиле демонизировала Уолтера и вызывающе утверждала, что его осуждение было оправданным, а казнь – необходимой.

Журналисты изображали Уолтера как опасного торговца наркотиками, который, возможно, убил нескольких невинных подростков. Газеты Монровилля и Мобила без зазрения совести публиковали утверждения, что Уолтер был «наркокоролем», «сексуальным хищником» и «бандитским главарем». Когда он был арестован{100}, заголовки до небес раздули абсурдные обвинения в сексуальном непотребстве с участием Ральфа Майерса. Самое расхожее – «Макмиллиан обвинен в содомии». Освещая слушания, газета «Монро Джорнел» уделила особое внимание опасности, которую якобы представлял Уолтер: «Входящие в зал суда люди{101} были вынуждены проходить через металлодетектор: так было на всех судебных заседаниях по делу Макмиллиана, и через каждый метр внутри зала стояли полицейские». Несмотря на все доказательства{102}, представленные на нашем слушании и указывавшие, что Уолтер не имеет никакого отношения к убийству Питтман, местная пресса поминала и это дело, дабы нагнать еще больше страха перед Уолтером. Одним из первых заголовков в газете Брютона был такой: «Осужденный убийца разыскивался по делу об убийстве в Восточном Брютоне»{103}. «Ронда была не единственной убитой девушкой» – это заголовок в «Мобил Пресс Реджистер» после нашего слушания. Газета Мобила сообщала после слушания: «По словам сотрудников правоохранительных органов, Майерс и Макмиллиан были участниками{104} круга, занимавшегося взломами, кражами, подделкой документов и контрабандой наркотиков, который действовал в нескольких округах Южной Алабамы. Руководителем этой деятельности был Макмиллиан». Из того факта, что Уолтер был до суда помещен в тюрьму для смертников, из условий повышенных мер безопасности во время слушаний в суде пресса делала четкий вывод: этот человек крайне опасен.

Казалось, в тот момент людей вообще не интересовало истинное положение вещей. Во время последнего слушания в округе Болдуин местные сторонники позиции штата вышли из зала суда, вместо того чтобы выслушать доказательства в поддержку невиновности Уолтера. Словом, прибегать к освещению в национальной прессе было рискованно, но мы надеялись, что, поданное с нашей стороны истории, оно изменит нарратив.

Годом раньше репортер газеты «Вашингтон пост», Уолт Харрингтон, приезжал в Алабаму, чтобы написать статью о нашей работе, и слышал, как я рассказывал о деле Макмиллиана. Он передал эту информацию своему другу-журналисту Питу Эрли, который связался со мной и сразу же заинтересовался этим делом. По прочтении протоколов и документов, которые мы ему передали, он влез в это дело с руками и ногами, не пожалел времени на встречи с несколькими участниками игры и вскоре уже разделял наше изумление тем, что Уолтер был осужден на основе настолько шатких доказательств.

Ранее в том же году я выступил с речью в Йельской юридической школе. В зале присутствовал продюсер популярной программы расследований CBS «60 минут», и он тоже позвонил мне. В предшествовавшие пару лет с нами связывались представители разнообразных новостных программ, выражая заинтересованность в освещении нашей работы, но я относился к их предложениям с опаской. На мой взгляд, поддержка в прессе редко шла на пользу нашим клиентам. Вдобавок к общим антимедийным настроениям на Юге вопрос смертной казни особенно поляризовал общество. Это настолько политически «заряженная» тема, что даже просто сочувственные статьи о людях, приговоренных к смертной казни, как правило, провоцировали местное противодействие, создавая еще больше проблем для клиентов и их дел. Хотя заключенные порой сами желали внимания прессы, я всячески уклонялся от разговоров со СМИ о делах, находившихся в стадии рассмотрения. Слишком много я знал случаев, в которых благоприятное освещение в СМИ провоцировало ускоренное назначение даты казни или репрессивное обращение с осужденным, которое сильно ухудшало его положение.