Читать книгу "Невеста-чужестранка - Кэтрин Коултер"

— Вот как? И к какому же сорту людей принадлежим мы?

— Мы англичане, преподобный Шербрук.

— Вот мы и добрались до сути. А моя жена — нет.

— Совершенно верно, сэр. Насколько мне известно, местные жители из уважения к вам согласны терпеть ее в, своем кругу, но только при условии, что вы вновь станете прежним. Они хотят видеть настоящего священника. Того, кто столько лет был их заступником перед Господом. — Видя, что брови Тайсона по-прежнему подняты, Сэмюел с отчаянием добавил: — Они так надеются, что вы сделаете все, лишь бы стать прежним! Просто добрым старым знакомым викарием, преданным другом и советчиком, каким вы были для них в полной мере, прежде чем отправились в Шотландию.

— Был, прежде чем отправился в Шотландию, — с расстановкой повторил Тайсон.

— Я взял на себя труд побеседовать со многими леди и джентльменами из здешней паствы, преподобный Шербрук. Собственно говоря, они сами ко мне подходили, желая облегчить душу, особенно мистер Гейтер, новый хозяин гостиницы «Мертвый испанец», которую он только что купил у своего старшего брата Тома. Скорее всего вы еще этого не знаете, иначе непременно пожелали бы мистеру Гейтеру удачи. Так вот, мистер Гейтер говорил от лица всех мужчин. По его словам, они обсудили ситуацию. Должен сказать, сэр, хотя мне крайне неприятно признаваться в этом, многие заходили так далеко, что злорадствовали и отпускали непристойные шуточки, вроде того что хорошенькая женщина способна совратить даже самого благочестивого служителя Бога, превратив его в низкое, похотливое создание, зеленого юнца, у которого в голове одни лишь плотские желания и сладострастные мысли. Мистер Элиас сообщил, будто видел своими глазами, как вы… целовали свою жену, сэр. Он пошатнулся и чуть не приземлился на свой… э-э-э… зад.

Тайсон почувствовал искушение оторвать голову Сэмюелу Притчерту, однако сдержался.

— Меня беспокоит, сэр, что теперь они считают вас одним из своих… не служителем Господа, который всегда стоял над ними, над низменными желаниями, которые одолевают людей и время от времени заставляют их совершать смертные грехи. Теперь же прихожане видят в вас человека слабого, способного поддаваться зову плоти. Они боятся за вас, сэр. Вы пали в их глазах и больше не имеете права быть их духовным вождем. Проще говоря, они вам не доверяют.

Зов плоти.

Тайсон оцепенел.

В памяти пронеслись последние три месяца, головокружительные ночи, любовные игры по утрам, наполненные бесконечными восторгами, безбрежной нежностью, поразительными открытиями и, Господи, вожделением, лишающим рассудка, вызывающим желание вопить от хмельной радости и склоняться перед истинным чудом. Опустошающим мозг. Заставляющим забыть о том, кем бы ты был когда-то.

Сэмюел прав. Он не тот человек, который три месяца назад отправился в Шотландию. Только сейчас Тайсон осознал, что все это время не перестает улыбаться — просто так, без всякого повода, как когда-то давным-давно, когда он был молод и еще не собирался посвятить свою жизнь Господу и церкви. До того, как встретил Мелинду Беатрис.

Он вдруг увидел себя со стороны — каким был и в кого превратился. Решив принять сан, он стал угрюмым, невероятно серьезным, потерял всякое чувство юмора и способность ценить простые радости жизни. У него была лишь одна цель, помимо которой он ничего не замечал. Все его интересы сосредоточились на людях, за которых он чувствовал ответственность. Эти люди привыкли искать его совета, решения всех своих проблем, утешения в минуты страданий и несчастий. А взамен они ожидали от него определенного поведения — это он знал даже слишком хорошо и никогда их не подводил.

До того, как поехал в Шотландию, До того, как женился на Мэри Роуз, Он, разумеется, любил своих детей, но никогда не дарил им своего безраздельного внимания, не изливал безграничную радость, которой сейчас поистине бурлил.

Мэри Роуз. Его жена. Только сегодня утром он овладел ею, разбудив поцелуями, лаская теплое, гладкое тело, ощущая острое наслаждение, которое, казалось, росло с каждым разом, когда они бывали вместе. И пробудился он с блаженной улыбкой и плотью, затвердевшей, как планка дубового паркета на полу спальни.

Тайсон поднялся и шагнул к окну. На улице было холодно, серое небо затянули тучи, по стеклу уныло барабанил противный мелкий дождь. Как быстро осень уступила место зиме! Он понял, что замерз, причем тепло требовалось не только его телу, но и душе.

Ничего не ответив Сэмюелу, викарий подошел к камину и начал разводить огонь. Когда пламя разгорелось, он поднялся с колен и повернулся к помощнику, который все это время так и не двинулся с места.

— Буду откровенным, сэр, — внезапно выпалил Сэмюел. — Наши люди не желают видеть здесь чужака. Им нужны вы прежний, тот, каким были до отъезда. До того, как привезли сюда иностранку.

— Уходите, Сэмюел.

— Прошу прощения, сэр, я еще не все сказал.

— Так говорите.

— Дело еще и в вашем смехе, сэр.

— В чем?!

— В вашем смехе, сэр, нескрываемой легкости духа, неотразимом обаянии, остроумии. Это ему смущает людей, заставляет думать, что их духовный лидер вдруг превратился в незнакомца. Прихожан тревожит ваша… как бы это сказать… несерьезность, отсутствие подобающей степенности и уравновешенности, правильных взглядов на то, что главное в жизни. Вы совершенно переменились, и это заметили все. В глазах окружающих вы опустились до последнего предела. Из-за этого их вера пострадала. Ну вот, теперь я сказал все и прошу прошения за откровенность.

— Я благодарю вас за эту откровенность, Сэмюел. А теперь прощайте.

Он не шевельнулся, пока за помощником не закрылась дверь, и только потом протянул руки к огню. Что-то шея затекла… Тайсон с силой потер онемевшие мышцы, перевел взгляд на часы и сообразил, что сейчас только одиннадцать утра, а он опять вожделеет к Мэри Роуз, словно не лежал в ее объятиях три с половиной часа назад. Как он ее хочет! Только о ней и думает. Только она царит в его сердце. И в его душе, которая до сих пор была полна одним лишь Богам. Нет, она не завладела его душой. Это невозможно. Но Мэри Роуз изменила его, подарив свое тело, доверие и безграничную любовь, которая так долго оставалась невостребованной. Он знал, что она любит его, хотя никаких слов сказано не было. Мэри Роуз… открытая, бесхитростная, с сияющими любовью глазами. А что он испытывал к ней, своей жене? Той, что перевернула его жизнь? Тайсон не хотел думать об этом. Просто не мог. Его возмущало и бесило осознание того, что он стал рабом собственных инстинктов, стремления удовлетворить низменные эгоистические потребности. Пусть это чистая правда, но все равно ужасно!

Даже в двадцать лет, женившись на Мелинде Беатрис, он не чувствовал столь всепоглощающего желания к женщине. Безумного, пылкого желания. Проще сказать, похоти. Но дело не только в этом. Мелинда Беатрис пыталась покориться ему, потому что любила его, о чем сама твердила сотни раз. Она хотела быть его женой, верной помощницей во всех делах. Но это продлилось недолго. Вскоре он стал приходить к ней, только когда хотел зачать еще одного ребенка. Жизнь стала приобретать определенные очертания, вошла в колею. Тайсон нашел то, что искал. Его уважали, им восхищались, в нем нуждались — и все потому, что он честно пытался выполнить роль духовного советчика всего городка. Но теперь появилась Мэри Роуз. Она принадлежит ему. Видеть ее, быть рядом, касаться, чувствовать, как она счастлива его ласками, — такого он не ожидал, но с ней все казалось совершенно естественным. Как важно было разделить с ней наслаждение, знать, что именно он дарит ей моменты экстаза! Вонзаясь в нее, он слышал, как она задыхается от наслаждения, снова и снова выкрикивая его имя, и испытывал ничем не замутненное счастье. В подобные минуты для него ничего больше не существовало. Он чувствовал, что он для нее единственный, самый дорогой, и это, несомненно, было благословением Господним. Она не только была любящей и преданной женой, но и сумела укротить его упрямых мальчишек, а вчера за ужином даже приказала Максу съесть всю брокколи, причем сделала это… на латинском. Макс смеялся так, что слезы текли по щекам. Сегодня утром он как заведенный бормотал одну и ту же фразу, так что отец накрепко ее запомнил: