Читать книгу "Право Света, право Тьмы - Надежда Первухина"

«Я сидел и смотрел в его глаза. Это были обычные глаза, цвета унылого осеннего неба. В них таял дым надежд и желаний. Эти глаза никогда не улыбались. Потому что это были глаза убийцы».

О да! Никто не напишет такой статьи! К черту снег, к черту гримасы местного климата, пусть о них пишет сам редактор. А Сидор Акашкин предназначен для иной миссии. Он возьмет у убийцы, нагонявшего ужас на весь город, эксклюзивное интервью. А потом… Потом Акашкин на основе этого интервью напишет книгу! Мистический триллер! С леденящим кровь названием, которому позавидует сам Стивен Кинг!

Сидор призадумался над названием своего бестселлера и не сразу заметил, что убийца допил сок и поднялся из-за столика. Опомнился, только когда дверь за ним хлопнула, ругнулся, бросил недопитое пиво (вот кому-то будет халявная радость!) и кинулся за объектом своего интервью на улицу, в снег.

Парень шел уверенно и неторопливо — Сидор даже поразился. Убийце, которого вся городская милиция ищет, положено нервничать, дергаться и вообще вести себя так, словно ему за шиворот перцу насыпали. Вот что значит характер. Да, это самый подходящий герой для триллера: бери его и описывай. И будут тебе, Сидор Акашкин, миллионные тиражи, баснословные гонорары, интервью в ток-шоу, свидания со звездами и вояжи по всей планете!

Только как бы смелости набраться и к этому парню подкатить с предложением о взаимовыгодном сотрудничестве?

Но не зря говорят: если уж пришла по твою душу удача, хоть гони ее — она уже не отвяжется. Парень остановился, оглянулся на спешащего за ним Сидора. И вдруг улыбнулся — спокойно так, просветленно. Сказал:

— Какой сегодня удивительный снег, правда?

— Ага, — только и нашелся что сказать Сидор. Про себя же сразу выделил цитату из грядущего бестселлера: «Убийца любил снег. На снегу кровь была ослепительно яркой и сверкающей, как рубины. Это так красиво».

— Я люблю снег, — продолжая улыбаться, говорил парень. — Даже кровь на снегу бывает ослепительно яркой. Сверкает, как рубины. Это так красиво.

Он вплотную подошел к Сидору. Тот неожиданно для себя задрожал, но сумел выдавить фразу:

— К-красиво. Я хочу написать о вас книгу. Глаза молодого человека просияли.

— Прекрасно!

Они шли по городу так спокойно, словно вокруг больше не было ни души. Акашкин поначалу дергался и внутренне психовал, представляя себе весь ужас ситуации: он гуляет в обществе убийцы, хладнокровно растерзавшего несколько человек! Но тут же профессиональное любопытство и жажда славы брали верх над осторожностью. К тому же молодой человек не был настроен агрессивно. Он охотно слушал Акашкина и с еще большей охотой говорил сам. И из этого разговора Сидор понял, что одной книгой ему не отделаться. Это будет как минимум трилогия.

— Что вы чувствуете, совершив все это? — был первый вопрос, который задал Сидор.

— Спокойствие, — немедленно ответил молодой человек. — Удовлетворение. Ощущение морального превосходства.

— И вас не мучают угрызения совести?

— Нет. Моя совесть чиста. Я очистил ее — тем, что сделал.

— Но почему вы это сделали?

Молодой человек взглянул на журналиста удивленно.

— Конечно, ради спасения своей души! — ответил он. — Можно приобрести весь мир, но потерять свою душу. Теперь я обрел ее.

«Убийца с формами религиозного бреда», — пометил про себя Сидор и спросил:

— Но как это понять?

— Я объясню, — сказал молодой человек, забавно ловя ртом крупные падающие снежинки. — Видите ли, есть мы. И есть они — низменные, сатанинские сущности, терзающие нас, отравляющие наше существование, внушающие нам, что жизнь — не более чем бессмысленная и глупая шутка. И этих тварей нужно победить. В себе и в мире. Но для этого приходится идти на жертвы. На очень большие жертвы.

— И вы ради этого?.. — ахнул Сидор.

— Да. Хотя я понимаю, что перед ликом вечности все, содеянное мною, — такая малость! Но, может быть, хоть эта малость зачтется мне на небесах как воистину доброе дело.

«Религиозный бред однозначно».

— Как же вы собираетесь жить дальше?

— С надеждой и верой, — ответил убийца. — И еще я стану проповедовать такой образ жизни среди всех моих знакомых. Пусть они тоже встанут на борьбу с этим проклятием человечества, с этим злом, с этой нечистью!

— Вы хотите объявить войну?

— Да, и это будет священная война!

Сидор мучительно вспоминал имя убийцы. В новостях его называли. Ах ты, вот незадача! Крутится на языке что-то фырчащее…

Вспомнил!

— Федор, послушайте… — начал Акашкин, но парень посмотрел на него непонимающе:

— Я вовсе не Федор. Меня зовут Алексей. Алексей Комаров.

— Как Алексей? А, вы скрываетесь, не хотите называть своего подлинного имени! Понимаю…

— Почему не хочу? Мне скрывать нечего, — развел руками странный юноша Алексей Комаров. — Я подумал, что раз вы хотите написать обо мне книгу, то, наверное, взяли все сведения из моей биографии в клинике доктора Мудрика.

— Клиника? Биография? Ничего не понимаю… Я журналист Сидор Акашкин, вот мое удостоверение. Я видел вас по телевизору…

— Я так и подумал! — сообщил Алексей Комаров. — Передача «Начни жизнь заново». Да, у меня там брали интервью.

— Нет, не передача… Криминальная хроника… Вы кто такой?

Грубо, до неприличия грубо со стороны Сидора Акашкина было вот так в лоб задавать вопрос молодому человеку. Но тот нимало не обиделся, улыбнулся:

— Как же? Меня на телевидении уже три раза в передачах показывали. Я — бывший наркоман, прошел полный курс лечения от героиновой зависимости в клинике доктора Мудрика. По новому психокоррекционному методу. Полностью вылечился. Возродился к новой жизни, а ведь пять лет на игле сидел, страшно вспомнить! Но я прикончил этого героинового демона.

— Значит, вы не маньяк-убийца?

— Нет.

— Вот черт!

Физиономия Сидора Акашкина выражала такое неподдельное разочарование, что юноша грустно спросил:

— Значит, вы не будете писать обо мне книгу? В ответ Сидор сунул ему свою визитную карточку:

— Позвони мне как-нибудь. Может, получится сентиментальный роман. Пока!

И ускакал в снежный туман, оставив молодого человека удивляться и пожимать плечами. Журналист шел, пыхтел и бормотал злобно:

— Что за город! Ни одной колоритной фигуры! Роман про него пиши! Акашкин про кого попало не пишет! Акашкину нужна фактура!

Ах, если бы расстроенный журналист знал, что столь разыскиваемая им фактура обретается вовсе недалеко! Ах, если бы ему посчастливилось стать свидетелем грядущей драмы человеческой судьбы!