Читать книгу "Эхо великой песни - Дэвид Геммел"

Аммон слышал о собаках северных племен, которые выслеживают беглецов по запаху одежды, которую те носили. Но этот зверь не был собакой.

Он стоял смирно, посверкивая круглыми глазами, и не делал враждебных движений. Аммон ткнул спящего Анвара носком сапога. Старик, кряхтя, проснулся, увидел зверя и затих. Аммон знал, что следом за этой тварью придут солдаты, и эта мысль наполняла его муторным отчаянием. Анвар оказался прав — надо было идти дальше. Вряд ли он теперь сможет отомстить убийцам. Горшечник проснулся и завопил. От эха, разнесшегося по пещере, Аммон подскочил, но зверь так и не двинулся с места.

— По крайней мере он хорошо вышколен, — сказал царь, стараясь говорить спокойно.

Садау повалился ничком, закрыв голову руками. Анвар со вздохом поднялся на ноги.

— Не к добру он сюда явился, государь, — сказал он, стараясь говорить столь же спокойно, что плохо ему удавалось.

Снаружи послышались шаги людей, поднимающихся к пещере. Крал отступил, и вошли четверо. На одном был золотой панцирь и шлем с перьями, другие были простые солдаты с огневыми дубинками.

— Ты Аммон, — сказал офицер, подходя к царю.

— Да.

— Мне говорили, что ты похож на женщину — так оно и есть.

Офицер скинул с плеча небольшую котомку, опустил ее на пол, и из неплотно завязанного мешка высыпались зеленые кристаллы.

— Чего ждете? — бросил он солдатам. — Убейте их.

— Повремените минуту, — сказал Аммон.

Офицер взглянул на него, удивленный спокойствием жертвы.

— Только быстрее. Я замерз, и мне хочется поесть горячего.

— Перед смертью я хотел бы узнать, зачем вы пришли на мою землю. Покидая город этим утром, я не мог не заметить происходящего там избиения. Вы делаете это просто из любви к человекоубийству или у вас есть на то какая-то причина?

— Самая веская причина на свете. Мы обеспечиваем пищей нашу богиню. Когда ты будешь мертв, я вскрою тебе грудь и помещу в нее эти кристаллы. Они впитают остатки твоей жизненной силы, а затем богиня поглотит их и тебя вместе с ними. Ты познаешь блаженство вечной жизни и приобщишься к величию алмеков.

— Понимаю. Стало быть, вы намерены перебить в моем государстве всех до последнего?

— Богиня всегда голодна. Она обессилела, спасая свой народ. Есть у тебя еще вопросы, или мы можем приступать?

— Только один. С аватарами вы тоже воюете?

— С Синеволосыми? Да. Их города падут, как пал твой.

Против воинов богини не устоит никто.

— Больше у меня вопросов нет, — с улыбкой молвил Аммон. — Приступим. — Во время разговора он подошел к офицеру совсем близко. Не успел тот понять, что находится в опасности, Аммон прыгнул на него, выхватил из ножен у него на поясе золотой кинжал, обхватил одной рукой шею офицера и приставил кинжал к горлу. — А теперь возобновим наш разговор с учетом изменившихся обстоятельств.

— Ты не понимаешь, — сказал ему офицер, словно ребенку. — Этим ты ничего не добьешься. Мои люди просто застрелят меня и отдадут мою жизненную силу королеве. Моя вечная жизнь начнется раньше, чем я полагал, только и всего…

Трое солдат действительно прицелились в своего офицера из огневых дубинок.

— Опустите оружие, иначе он умрет, — сказал им Аммон, но тут офицер сам подался горлом на острие. Кинжал пронзил артерию, и яркая кровь оросила руку Аммона. По телу офицера прошла предсмертная судорога. Аммон выдернул кинжал и прикрылся алмеком, как щитом.

В этот миг снаружи раздался рев, у входа что-то вспыхнуло.

Кровь, кость и шерсть фонтаном брызнули в пещеру. Солдаты обернулись назад, а внутрь шмыгнула какая-то темная фигура.

Огневые дубинки выпалили, пришелец в ответ пустил два разряда из зи-лука. Два солдата пали на месте, третий отшвырнул свою дубинку, выхватил меч и бросился на лучника. Тот тоже бросил лук и вынул из ножен тонкий кинжал. Увернувшись от меча, неизвестный вонзил кинжал в правый глаз алмека. Солдат рухнул, и воин, вытащив клинок, обтер его о мундир убитого.

— Вирук, — с широкой улыбкой отрекомендовался он.

— Что ты, скажи на милость, сделал со своими волосами? — спросил Аммон, глядя на корку красной глины, покрывающую голову Вирука.

— Хотел сойти за одного из ваших. Не слишком удачная попытка, да?

— Глиной в чистом виде мы не пользуемся, Вирук. Опытные цирюльники подкрашивают ее, ароматизируют, а потом уж наносят на волосы. — Подойдя поближе, Аммон рассмотрел спекшееся месиво. — Притом они обычно удаляют муравьев… и коровий навоз.

— Возможно, я стану законодателем новой моды. Это кто? — Вирук кивнул на Анвара.

— Мой первый советник. Анвар. Другой…

— Другого я знаю, — ухмыльнулся Вирук. — Как поживаешь, горшечник? Почему ты еще жив?

— Не знаю, господин. Сам удивляюсь.

— Ты, должно быть, родился под счастливой звездой, как и я. Однако давайте двигаться. Нам предстоит долгий путь.

— И куда же, по-твоему, лежит этот путь? — осведомился Аммон.

— В Эгару. Подвижник-маршал приказал мне доставить тебя туда в целости и сохранности. И велел передать, что аватары окажут тебе всяческую помощь в борьбе с врагом.

— Я буду сражаться во главе собственной армии.

— Погоди, государь, — вмешался Анвар. — Возможно, стоит несколько изменить наши планы. Армию в Эгару приведу я. Мне будет намного спокойнее от сознания, что ты уже там и в безопасности.

— В безопасности у аватаров? Это нечто новое.

— Есть одна старая пословица, государь: враг моего врага — мой друг. Вернее не скажешь. У аватаров мощное оружие и хорошо укрепленные города. Твои люди, узнав, что ты жив, соберутся под твое знамя, где бы ты ни поднял его.

— Хорошо, — сказал Аммон. — Я принимаю твое предложение, Вирук. У тебя тут поблизости лошади?

— Нет.

— Тогда путь в самом деле будет долгим.

— Зато мы проделаем его в хорошей компании. — Вирук поставил горшечника на ноги и хлопнул по плечу. — Верно, Садау?

— Как прикажете, господин.

Вирук поднял одну из дубинок, разобрался в ее механизме и отбросил в сторону.

— Что за мерзкое оружие! Шуму хоть отбавляй, а из дула после выстрела разит, как из свинарника.

— Исходящий из свинарника запах мне незнаком, — сказал Аммон, — но я верю тебе на слово.

Вирук весело, от души рассмеялся.

— Я, кажется, не пришелся тебе по вкусу? Быть того не может.

— Мне думается, ты обыкновенный убийца, Вирук. Человек, влюбленный в смерть.