Читать книгу "Люмен - Кортни Коул"

Она кивает.

– Но он был мертв.

Она снова покачивает головой.

– Этот парень в капюшоне, которого я все время вижу… всю свою жизнь… все это время это был брат Дэра, хотя его брат умер.

Сабина выражает мне свое согласие.

Все мое тело немеет, я в полном недоумении, и невероятно устала. Я признаюсь ей в этом, и она отводит взгляд, а затем смотрит прямо в мои глаза.

– Я приготовлю тебе чаю.

– Я не хочу ваш чай.

Мой голос звучит жестко и непреклонно.

– Я чувствую себя глупой пешкой в чьей-то шахматной партии.

– Всегда доверяй своим инстинктам, девочка, – советует она мне. Ее голос, как всегда, исходит откуда-то из глубин ее крошечного тела.

И…

Внезапно…

Внезапно…

Я чувствую опасность.

Она окутывает меня, пронзая воздух и поднимая каждый волосок на моем теле дыбом. Глаза Сабины становятся ледяными, как сама смерть: и опасность исходит именно от нее.

Мои инстинкты охвачены огнем, они с хрустом ломаются, трещат по швам, и я обегаю взглядом комнату: быстро, быстро, еще быстрее.

Что-то…

Что-то.

Фото, торчащее из ящика. Всего лишь уголок, маленький краешек, но эта деталь захватывает все мое внимание.

Это важно.

Я знаю это.

Я бросаюсь к нему, хватаю его, достаю на свет и вцепляюсь в него своим взглядом.

На нем Оливия.

И ее глаза…

Ее глаза.

Ее глаза.

Черные, словно ночь. Черные, словно уголь.

Черные, как у Сабины.

Черные, как у Дэра.

Остроугольные куски льда образуются в моем сердце, они пульсируют в моих венах…

Разрывая меня изнутри…

Разрывая меня изнутри.

– Вы, – выдыхаю я. – Вы делаете это. Как-то. Как вы…

Мой голос срывается, потому что выражение на лице Сабины… я уже видела его когда-то.

– Она была вашей, – высказываю я вслух внезапно пришедшую мне в голову мысль, – Оливия была вашей.

Сабина покачивает головой.

– Она была моей дочерью. Моим единственным ребенком. Я воспитывала ее, растила в цыганских традициях, обучала старинным обычаям. Эта девочка была для меня всем. Всем. А вы забрали ее. Ты, и твой брат, и Адэр.

Я не знаю, что ей ответить, потому что осознание этого факта слишком потрясает меня.

Значит, Сабина всегда была кровной родственницей Дэра?

Знакомое ощущение все возрастает и возрастает, распространяется внутри меня, и эта комната…

Эта комната.

Она вращается, она раскачивается, и все в ней такое знакомое. Я была в ней когда-то давно, во времена, которых я не помню.

– Здесь был пожар, – вслух говорю я, оглядываясь по сторонам и пытаясь оживить свои воспоминания, – огонь был повсюду. Здесь был Дэр. И ваш голос…

Мы призываем тебя.

Мы призываем тебя.

Возроди мою дочь, взамен я отдаю тебе

Эти жизни,

Всегда

Твои.

Позволь им все изменить.

Измени события.

Я призываю тебя.

Я призываю тебя.

Воскреси мою дочь.

Я призываю тебя.

Выйди из круга.

Я приношу их тебе в жертву.

Ее голос, как и всегда, был хрипловатым шепотом, и теперь я ясно помню его. Я помню, как держала Дэра за руку, но он разжал свою и сделал шаг назад, а Финн остался рядом со мной.

Один к одному к одному.

Случился пожар, и мы сгорели.

Финн и я.

Сабина сожгла нас заживо.

За что-то.

За что-то.

За что-то.

Но это не сработало.

И весь остаток времени…

Мы лишь блуждаем по кругу.

Снова

И

Снова.

– Вы убили мою дочь, – объявляет Сабина, – вы все.

Ее рука вцепляется в мою, словно стальная клешня, и события, события, события той ночи наполняют меня.

Было темно.

Это случилось так давно.

Мама Дэра взяла нас, чтобы искупаться всем вместе в полночь в океане. Мы были еще совсем маленькими, она же была безумна. Шизоаффективное расстройство. В то время она перестала принимать свои таблетки, и никто не знал об этом. Она сказала нам, что мы пойдем танцевать на пляже. Но машина упала с обрыва.

Упали.

Мы.

Все.

Вода заполнила салон машины, а окна – они сделали нас безмолвными пленниками. А потом внезапно Оливия открыла двери и освободила нас: так мы смогли выплыть на поверхность, но ей самой этого сделать не удалось, потому что она захлебнулась.

– Моя дочь утонула, спасая вас, – произносит Сабина, и в ее глазах появляется что-то сродни ненависти.

– Дэр ваш внук! – восклицаю я. – Оливия была женой Ричарда. Но Дэр родился не от Ричарда.

Я это помню. Теперь я вспоминаю все эти перешептывания и мое непонимание того, что они все имеют в виду. Оливия была ему неверна. Оливия была неверна ему. Говорили, что Дэру и так многое дано, но я не понимала, что именно. Дэр не мог покидать территорию поместья, потому что он был всеобщим разочарованием. Дэр был бастардом. «Что значит «бастард», мама?» – «Это не должно беспокоить тебя, моя дорогая».

– Конечно же, он не от него, – насвистывает Сабина. – Оливия влюбилась в Филиппа, потомка Саломеи. Оливия тоже произошла от Саломеи. И Дэр. В нас всех течет ее кровь, а Филипп был всегда влюблен в нее. Он был ее братом. Близнецом. Но никто не знает об этом, конечно же. Мы изменили историю, и все думали, что он ее дядя. Как бы то ни было, наша кровь абсолютно чиста. Она настолько чиста, – продолжает она, – что жертва, принесенная ради прерывания постоянного круга, была бы идеальна. Но это не должна была быть Оливия. Это должен был быть Финн. Жертва Оливии была напрасна, потому что она произошла не от Каина и Авеля, как он. Но она погибла, спасая Дэра, тебя и Финна. Твой брат должен был умереть. Вселенная возвращает тебе все то, что ты ей отдаешь, девочка.

– У Оливии было шизоаффективное расстройство, – медленно произношу я.

Улыбка Сабины меня пугает, она растягивается по всему ее лицу.