Читать книгу "Князь лжи - Андрей Смирнов"

Бисуриты играли в организации Сальбравы чрезвычайно важную роль, ведь и сама Сальбрава, как совокупность Сфер, могла быть рассмотрена в качестве вселенской общности, некоего целого, которое больше, чем просто сумма его составляющих. Возникнув, бисурит становился особым способом организации пространства, продолжая расти, он все более и более усложнялся, проникая на все новые «этажи» сущего. В его внутреннем пространстве появлялись сначала отдельные устойчивые области, а затем и целые миры; там рождались свои Источники силы, формировались сложные магические системы, доступ к которым обеспечивал их адептам весьма значительные преимущества на «своей» территории.

– …Когда мы войдем в его зону? – спросил Льюис.

Эдрик сделал глубокий вдох. Влажного горьковатого привкуса больше не было, он снова дышал сухим и холодным воздухом гор, но он помнил о том, что ветер Пустого Моря был здесь еще несколько мгновений назад.

– Мы на границе, – промолвил Эдрик. – На ту сторону перейдем завтра… нет, лучше послезавтра на рассвете.

Льюис долго молчал, глядя на восток. Затем тихо сказал:

– В последний день…

– У тебя все равно есть только один шанс, – ответил Эдрик. – Другого не будет.

Чародей медленно, будто через силу, кивнул.

«Он предчувствует смерть, – подумал Эдрик. – Предчувствует, но не хочет в нее верить…»

* * *

Они шли всю ночь и утро, остановившись только днем, чтобы отдохнуть и дождаться сумерек. Когда солнце стало клониться к закату, они продолжили путь; последняя из гор Ханнарока, Пик Низвергнутых, больше не закрывала обзор, оставшись слева и сзади. Теперь воздух дышал горчащей влагой; из-за темноты они не видели моря, но чувствовали его дыхание далеко впереди. Они остановились в предгорьях, на вершине одного из ступенчатых, выдубленных временем холмов. Собрав сухой кустарник, развели огонь.

– Нельзя ли перейти сейчас? – спросил Льюис. – Хотелось бы осмотреть это место перед тем… перед тем, как идти.

– Врата можно открыть только на рассвете или на закате, – объяснил Эдрик. – Закат уже был, а завтра – последний рассвет. Да там и нет ничего такого, что стоило бы рассматривать. Длинный мост, выложенный из тел умирающих людей, демонов и животных. Каркас состоит из гибких игл. Они кажутся металлическими, но двигаются, будто живые. Как ты собираешься проходить его?

– Я надеялся, Ягодка меня перевезет.

Эдрик усмехнулся.

– А теперь?

– Я хотел демонизировать лошадь, – произнес Льюис. – Придать ей заклинаниями некоторые особенные качества. Теперь… мне придется демонизировать себя. Сделаю сущность не такой устойчивой. В любом случае это тело долго не протянет, – он погладил одну руку другой. Плоть под кожей колыхалась от его прикосновений, словно кисель. Спросил:

– Какой длины этот Мост?

Эдрик не смог ответить сразу. Он думал, вспоминал…

– По-разному, – произнес он, в конце концов. – Со стороны, сбоку он кажется не таким уж большим. Но когда ты вступаешь на него и начинаешь идти – он все удлиняется и удлиняется, и, кажется, что конца этому никогда не будет. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.

– Но ты ведь его проходил!

– Я уже говорил тебе – нет. Во всяком случае, не так, как собираешься пройти ты.

– А как еще его можно пройти?

Эдрик помолчал, а затем сказал:

– Не доходя до конца. Мы пробегаем лишь половину или треть пути.

– А потом? – Льюис засмеялся. – Возвращаетесь обратно?

– Нет. Прыгаем вниз, в реку. Это единственный способ в нее попасть.

– И… что?

– Это и есть последнее испытание.

– Постой… – Льюис поднял руку, как будто неосторожное слово могло спугнуть мысль или воспоминание. – В памяти Шальги эта река названа Кипящей. Более того, она…

– С тем же успехом ее можно было назвать Кровавой Рекой. В ней содержится чистейшая эссенция страдания, которая собирается из боли и крови тех, кто корчится на Мосту. Эта река, текущая вокруг Слепой Горы, впадает сама в себя. Если смотреть сверху, ее круг похож на колесо с восемью спицами – заводями, образованными там, где камень горы выщерблен. Погружаясь вниз, мы минуем каждую из заводей до тех пор, пока не пройдем все. Страдание, которое скапливается там в течение тысячелетий, неописуемо, его невозможно выдержать…

– Но ты выдержал.

– Нет, – Эдрик покачал головой. – Ты не понимаешь. Никто на это не способен. Можно лишь отказаться от всего, что способно страдать, – от памяти, от чувств, от тела, от сущности, от всех привязанностей, от ненависти и любви… От всего, что ты считаешь самим собой, от всего, с чем ты свыкся, но чем ты – на самом деле – не являешься. И когда от тебя остается только точка – чистое «я», не имеющее ни свойств, ни качеств – тогда ты перестаешь мучаться и поток возносит тебя обратно.

– Так ты стал мечом? – спросил Льюис.

Эдрик кивнул.

– Может быть, мне стоит пройти этот путь? – Черный маг задумался.

– Нет. Ты не сможешь. Даже у нас… большинство учеников погибает, хотя их всю жизнь готовили к этому испытанию. Тебе не понять, что это, но эта дорога – не для тебя.

– Уверен?

Еще один кивок.

– Поверь мне. На мосту у тебя, возможно, будут хоть какие-то шансы. Внизу – нет.

– Ну хорошо, – Льюис вздохнул. – Может быть, хотя бы теперь ты дашь мне прочесть эту треклятую книгу? Куда я теперь сбегу…

– Нет.

– Почему?

– Потому что книги у меня давно нет.

– Объяснись.

Эдрик улыбнулся. Оказывается, этот человек считал, что вправе требовать от него какие-то объяснения. Наивность Льюиса была под стать только его самомнению. Тем не менее, Эдрик не стал спорить. Пусть думает, что хочет. Все равно это не имеет уже никакого значения. До рассвета осталось менее четырех часов…

– Я отдал ее одному демону… слуге бессмертного волшебника, который нанял меня для того, чтобы выполнить для него кое-какую работу.

– Какую? – настороженно спросил Льюис.

– Найти вот эту самую книгу.

– И для чего она ему нужна?

– Наверное, для коллекции.

Некоторое время оба молчали.

– Расскажи. Подробности моей истории я не скрывал.

– Мне нужно подготовить Круг Врат. А тебе не мешало бы отдохнуть.

– Ты всегда находил какие-нибудь отговорки, когда я спрашивал тебя раньше. Полагаю, ты можешь создать путь достаточно быстро – иначе бы ты не стал трепаться о жизни здесь со мной, сидя у костра.