Читать книгу "Тихий центр - Тамара Лисицкая"

Никто сейчас не разберется в этом замесе обид, воспоминаний, страстей и боли. Человек в этом не разберется. В этом может разобраться время. Или вот… зеркало…

В зеркале может отразиться судьба.

В зеркале отражалась только Олина косметика.

Таня вдруг взяла какую-то кисточку, хотела пройтись по щекам, чтобы увидеть изменение в своем до смерти надоевшем лице. В последний момент опомнилась и отбросила.

Тут снова позвонил Вадим:

— Тань, а что ты делаешь сегодня вечером?

— Я? Ничего необычного не делаю, это точно.

— А что бы необычное ты хотела сделать?

— Не знаю…

— Ну, сходить куда-нибудь? В клуб, в ресторан.

— Нет, только не в клуб. В театр.

Вадим засмеялся. Таня тоже. Вот мы и дописали портрет клуши, которая на предложение идти в ресторан кричит — нет, только в театр!

Но для Тани это было все очень и очень неожиданно и приятно.

— В театр, значит… Ну, что поделаешь… А… а… с кем?

Вот этого Таня не ожидала. Как с кем? Какие могут быть варианты? Или она что-то совсем упустила, какой-то момент их товарищеских отношений?

Как это — с кем? Он пошутил?

Молчит. И слышно, что не улыбается. Может быть, даже готов записать телефон кого-то, с кем Таня хочет пойти. Сам его наберет, привезет, всунет букет, покажет, за какой дверью Таня…

Да бред же какой-то! Не надо такого милосердия! Не надо Таню отправлять в театр развеяться с подружками или организовывать ей случайную романтику в награду за честную службу!

— Ну, мне все равно… Я вообще-то люблю одна… в театр…

— Одна? Ну… Понял… Пока.

Вадим повесил трубку и еще долго стоял у окна в своем аккуратном кабинете. Ни пылинки. Сам каждое утро проверяет. Компаньон за спиной устало выдохнул:

— И чего? Отшила?

— Давай без твоих этих… штучек.

— Чего это? Я тебе друг или кто? Я переживаю, между прочим!

— Спасибо, я уже оценил. Можно, я один побуду?

— Вадим, ты, епсель, боров какой-то! Кто так с бабами вообще разговаривает? «С кем ты хочешь пойти в театр»? Мало того, что в театр, так ты еще и спрашиваешь — с кем? Да за рога и в стойло!

— Отвали!

— Не отвалю! — компаньон рассердился, подлетел к Вадиму. — Сколько можно, Вадим? Ходишь опущенный, а нам всем смотреть на это? Из-за бабы такой тупняк прямо вселенский? Ну, хочешь, я ей позвоню и поговорю?

— Не надо! — Вадим сел за стол, попытался сложить какие-то бумаги, чтобы выглядеть спокойным. — Не поговоришь ты с ней!

— Это почему же? Со всеми говорил, а с этой не смогу?

— Эта не такая, как твои все!

— Да ну? — компаньон даже обиделся. — Чем же твоя эта такая «не такая»? Может, у нее три сиськи? Или она питается внутривенно? Или она, типа, красавица такая невпупенная, что подойти нельзя?

— Все, я не хочу говорить об этом.

— Почему? Меня обидел, а теперь говорить не хочешь?

— Я не хотел тебя обидеть. Закрыта тема.

Компаньон заткнулся, присел рядом. Долго о чем-то думал, с саркастичной жалостью глядя на Вадима. Вадим уже как бы успокоился, уткнулся в ноут, на взгляд не реагировал. Можно было уйти, хлопнув дверью. Но компаньон же — не телочка истеричная. И обиды просто так не прощает.

— Ну, хорошо. Спокойно можешь объяснить, что у тебя за душевная травма на всю жизнь? Не из-за блудницы же твоей норильской?

— Ну, эта мне тоже счастья не добавила…

Ведется на разговоры. Это гут. Значит, надо развивать тему.

— Никому бы не добавила. А хошь, я тебе девочку хорошую организую? Тебе в постельку надо — коньячок, девочка, мур-мур-мур…

— Не надо мне…

Компаньон заржал совсем неуважительно. Но быстро успокоился и сделался серьезным:

— Ну, все, я пошутил… А может, у тебя что-то гиперсерьезное с подружкой детства намечается? С Танюшей? Ну… не только театр… а там… немножко камасутры?

Вадим снова встал. Когда отвернулся к окну, компаньон перестал улыбаться. Он реально обиделся сегодня на Вадима. Реально. И он не из тех, кто разрешает себя обижать… Если бы Вадим обернулся, он бы понял. Но он не обернулся.

— Понимаешь… Она уже один раз меня… отвергла, нуу… обломала… Отказала мне, понимаешь? А я ж пацан был тогда, весь правильный…

— Да помню я, помню, каким ты был! Каким ты был, таким ты и остался!

— Я тогда… в общем, пришлось мне напрячься, чтобы все это пережить и забыть, и спокойно в Москве что-то делать…

— Во дурак! — компаньон завертелся. — Где у тебя тут выпить что-нить есть? Во дурак! И из-за чего? Из-за бабца! Ладно, я понимаю, друг предал! Или на работе задница полная! А тут!.. Короче, я сейчас позвоню твоей Танюше-клуше и поговорю с ней без этого всякого! Нормально поговорю!

— Не надо с ней говорить!

— Почему? Сам поговоришь?

— Нет!

— Тогда я поговорю!

— Нет!

— Тогда забей на нее вообще! Я тебе через час такую куклу подгоню!

— Аркадьич! — Вадим сморщился. — Можешь просто оставить меня в покое? Я сейчас ни черта не соображаю, и поэтому не хочу делать какие-то шаги, о которых потом пожалею!

— А я хочу делать шаги! Я не собираюсь смотреть, как ты тут загибаешься! Раз не хочешь с ней говорить, так и нет у тебя там больше ничего! А выйти из кризиса твоего можно только через койку с молоденькими телочками! И Тане твоей, кстати, тоже новый бойфренд не помешает! Ясно тебе?

— Нет…

— А мне — ясно! Собирайся! Час даю на все хвосты! И звоню Валюшке-подружке, она из тебя за ночь другого человека сделает! Все! Я побежал!

У Вадима невыносимо гудело в голове от этого голоса. Просто как будто вместо черепа у него была рында. Но он все равно сделал попытку удержать друга детства за рукав:

— Куда?

— За билетами в театр! — компаньон обернулся уже у двери, улыбнулся нежно и светло. — Надо же Таню твою тоже в чувство привести? А кто лучше меня это сделает? Не боись, не обижу девочку!

В этом был такой напор, что Вадим на мгновение подумал, что в этом как раз и есть правда. Это — выход. Не самый приятный, не самый простой, но… А как иначе разрубить этот комок черных любовей?

Настя Вторая сидела на кухне Лилии Степановны и бодро ела суп. Кухня казалась ей почти родной. Счастье есть суп на родной кухне.

Лилия Степановна тоже была рада видеть бывшую квартирантку. Ну, теперь вроде как и не бывшую, а будущую. Так судьба порой удивительно изгибается.