Читать книгу "Аратта. Книга 2. Затмение - Мария Семенова"

Девочка приоткрыла глаза и обнаружила, что ее никто не держит. Калма стояла рядом с ней, словно прислушиваясь к чему-то, слышимому только ей.

Ну и жутко же выглядела хозяйка бурого леса! Вблизи она больше походила на человека, но давно умершего, истлевшего, так что даже сами ее кости стали прозрачными, словно туман. Лицо ее напоминало слепой череп, тело уродливо искажено, будто Калма начала когда-то превращаться в некоего лесного хищника да и бросила это дело на полдороге. Седые космы свисали до земли, другой одежды на ней не было. Да никакая одежда ей бы и не сгодилась – все ее тело густо покрывали белесые иглы, из-за которых Калма напоминала огромного ежа. «К такой не прикоснешься! – думала Кирья, не в силах отвести взгляд от чудовища. – Зачем же она с собой такое сотворила?!»

– А ну-ка, птичка, присядь на веточку! – приказала Калма. От нее веяло древним тленом, как из Дома Дедов. – Зачем пожаловала? Да ты не страшись. Если правду скажешь, то не трону.

Голос ведьмы теперь звучал почти добродушно. Кирья покосилась на нее, постаравшись сесть на гнилой ствол как можно дальше.

– Я за Мазайкой. Отдай мне его, Калма, – шалея от собственной храбрости, потребовала девочка. – Не то хуже будет!

– Да уж куда хуже? – хмыкнула ведьма. – Ты меня не пугай. Мне от твоих угроз одна потеха. Лучше скажи добром, на что тебе Вергизов внук сдался – да так, что ты, себя не жалея, забралась в мои угодья?

– Мне он как брат, – запальчиво ответила Кирья. – Он мне себя дороже!

– Говоришь, себя дороже?

Голос Калмы потускнел, стал глухим, будто из бочки.

– Хорошо, что не соврала. Я ложь всегда чую. Молодое дело – глупое… Ладно, птичка. Ради ученицы моей Локши, а паче того из почтения к вещему твоему отцу, обиды тебе чинить не стану. Лети отсюда подобру-поздорову! А Вергизова внука, – угрожающе добавил она, – забудь! Не твоего ума это дело. Со старым хрычом у меня свои счеты. А уж коли правду сказать – то я тем спасаю и тебя от больших бед.

– Пока я могу, пока силы есть, – дрогнувшим голосом отозвалась Кирья, – Мазайку не оставлю!

Калма расхохоталась. Из распахнутой пасти наружу полезли призрачные черви. Словно в ответ на ее хохот, над лесом с воем пролетел вихрь. Деревья зашелестели, летучие твари отозвались издалека пронзительными воплями.

– А ну, тихо!

Калма хлопнула в ладоши, и в тот же миг на лес и берег речки упала мертвая тишина. Лежащий на запруде щучий ящер метнулся в воду, словно его ветром сдуло, – только чешуйчатый хвост мелькнул и скрылся под корягой.

– Когда-то я была такой, как ты, только пригожее, – заговорила Калма, неподвижно глядя на собеседницу белыми глазами с лица-черепа. – Жила я далеко отсюда, в дремучем лесу за ледяными горами, что у вас Холодной Спиной зовутся, с отцом своим. Тот был первейший из ведунов в нашем лесном краю. Равного ему среди людей и близко не было. И вот пришел к моему отцу молодой разумник. Ладный, пригожий, и сила у него природная имелась. Кровь заговаривал, со зверьем ладил… – Мертвая ведьма тяжело вздохнула. – Пришел, значит, учеником к отцу моему проситься. Тот его с порога выгнал. У нас, бьяров, так принято, что всякое знание только лишь внутри рода передаваться должно. Ну а мне, что скрывать, приглянулся тот красавчик! Встретились мы с ним неподалеку от нашей вежи, в самой чаще. Он, видишь ли, уходить с пустыми руками и не думал. Ну а я тогда совсем дурой была. Решила, что это из-за меня он остался. Когда с отцом говорил – все поглядывал в мою сторону… И сговорились мы, что я впредь буду у отца высматривать да выспрашивать и все ему передавать. А как войдет он в полную силу – убежим вместе в его родные края, за Холодную Спину!

Кирья слушала ее рассказ, с ужасом и жалостью вглядываясь в ее лицо, невольно пытаясь разглядеть в нем черты той девушки, что когда-то влюбилась в молодого ведуна, – но не находила ничего и близко на женщину похожего. Все прежнее сгнило и отмерло, сменившись чем-то жутким и опасным.

– Так оно долго и было, – скрипела Калма. – Ну а потом отец вдруг подметил во мне новую жизнь. Тут уж дальше ждать стало невмоготу. Мы и побежали. Да только от моего отца и само время убежать не могло. Как мы ни спешили, куда бы ни сворачивали, он всегда за спиной оказывался. Так мы до озера и добрались… А потом утром проснулась – а любимого рядом нет. Я давай метаться туда-сюда – и след простыл! И везде отец передо мной – ликом грозный. Помыкалась я да головой в омут и кинулась.

– Как же ты…

Калма подняла голову и посмотрела с жутковатой ухмылкой на опешившую Кирью:

– Почему я не умерла? Другой бы девке конец пришел, да только не мне. Отец спасти меня не спас, но и помереть не дал. Сел на бережку, смотрит мне в глаза и спрашивает: «Что, думаешь, что это я твоего милого убил? Больно мне надо! Жив он, вон, гляди…»

Пальцем над водой поводил, и я его увидела, быстро в леса уходящего… «На что ты ему теперь? – говорит отец. – Тайны мои ты вызнала и ему передала. Моего дозволения взять тебя в свой дом он не спросил, да и не хотел он, видать, себе такой жены. Так и будешь ты теперь – и не девка, и не жена, и не мертвая, и не живая». И ушел… В свой час я разродилась, да только не младенцем, а тенью…

Кирья, затаив дыхание, слушала ее рассказ. Вдруг, случайно глянув ей за плечо, она заметила, как из-за бобровой хатки показался Мазайка. Он, видно, ухитрился потихоньку отодвинуть бревно и теперь выполз наружу. В руках его была толстая ветка. Он бесшумно встал и начал подкрадываться сзади к чудищу, занося самодельную дубину для удара.

– Так вот и повелось с той поры. И звали красавца моего – уже поняла как? – белоглазое чудище мгновение помедлило, – Вергизом! Ты небось думаешь, что он такой герой, весь Затуманный край от моих деточек защищает? А я тебе так скажу – когда б он меня тогда не обидел, одну-одинешеньку на болоте не бросил, так и не было бы их вовсе. Стало быть, думай. И так тебе скажу, – в желтых глазах Калмы полыхнула неугасимая ненависть, – желаешь мальчишку получить – твоя воля. От отца тебе тоже немало досталось. Своим умом сильна будешь. Давай, коли желаешь, обмен. Я тебе Мазайку – а ты мне Вергиза.

Кирья слушала, не дыша. Она хотела было спросить, что такого знает эта старуха о ее отце, отчего величает Толмая вещим? Да и о нем ли она говорит? Но боялась выговорить слово, чтобы та ненароком не шелохнулась и не заметила Мазайку.

Внук Вергиза был уже совсем близко. Он замахнулся…

– А мальчишка покуда здесь останется.

Калма, не глядя, щелкнула длинными когтистыми пальцами куда-то за спину. И Кирья едва не закричала от ужаса – за спиной матери чудовищ оказалась ледяная глыба, в которой застыл, как стоял, ее друг.

Калма обернулась и с довольным видом поглядела на ледяного истукана. Затем крикнула в сторону коряги:

– Эй, прибери его обратно в нору! А ты, – оскалилась ведьма, – лети отсюда! Кыш! Возвращайся с Вергизом! И помни – с каждым днем жизни в твоем дружке будет все меньше, пока и он тенью не станет…