Читать книгу "О литературе. Эссе - Умберто Эко"

Неоднократно переведенное на многие языки, истолкованное и представленное в самых разнообразных вариантах с момента своего появления до семнадцатого века, письмо имело решающее значение в продвижении христианского Запада на Восток. Идея, что за мусульманскими территориями может лежать христианское царство, оправдывала экспансию и использование завоеванных территорий. О пресвитере Иоанне будут говорить францисканец Джованни Плано Карпини, Гильом де Рубрук и Марко Поло. Около середины четырнадцатого века, по мере освоения Африки португальскими мореплавателями, царство пресвитера Иоанна сместится с неопределенного Востока в Эфиопию. В пятнадцатом веке установить связь с пресвитером Иоанном будут пытаться английский король Генрих IV, герцог Беррийский, папа Евгений IV. В Болонье во время коронации Карла V все еще велись разговоры о пресвитере Иоанне как о возможном союзнике в отвоевании Гроба Господня.

Откуда взялось письмо пресвитера Иоанна? Какова была его цель? Возможно, это был документ антивизантийской пропаганды, сфабрикованный в скрипториях Фридриха I. Но проблема не в его происхождении (в то время хватало всевозможных подделок подобного рода), а в вызванной им реакции. Географическая фантазия легла в основу целого политического плана. Иными словами, письмецо, написанное неким ловкачом в популярнейшем на тот момент жанре фальсификации, послужило алиби для экспансии христианского мира в Африке и Азии, оправданием “бремени белого человека”.

Еще один вымысел, оставивший заметный след в истории, – деятельность ордена розенкрейцеров. Многие описывали атмосферу необычайного духовного обновления в начале семнадцатого столетия, когда возникает идея золотого века. Ожидание его проявляется в разных формах и взаимовлиянии двух движущих сил – католицизма и протестантизма. Создаются планы идеальных республик от Города Солнца Кампанеллы до Христианополиса Иоганна Валентина Андреэ. Надежда на всемирную монархию, на обновление обычаев и религиозного благочестия расцветает как раз тогда, когда Европу раздирают Тридцатилетняя война, внутринациональные конфликты, религиозная нетерпимость, утверждение основ новых государств.

В 1614 году появляется манифест на немецком языке. Озаглавленный Fama Fraternitatis R. C. (“Слава братства Р. К.”), он заявляет о загадочном братстве розенкрейцеров, немного рассказывает об истории этого братства и его мифическом основателе Христиане Розенкрейце. Согласно легенде, Розенкрейц жил в пятнадцатом веке и узнал тайны арабских и еврейских мудрецов во время путешествий по Востоку. В 1615 году издается второй манифест на латыни, Confessio fraternitatis Roseae crucis. Ad eruditos Europae (“Вероисповедание братства розы и креста. Ученым Европы”). Первый документ предвещает возникновение и в Европе общества, обладающего в изобилии золотом, серебром и драгоценными камнями, каковые оно станет распределять их между королями, дабы удовлетворять их нужды и законные устремления. Сие общество будет воспитывать правителей, обучая их всему, что Бог дозволяет знать человечеству, и будет поддерживать их мудрым советом.

Между своих алхимических метафор и более-менее мессианских воззваний оба манифеста настойчиво подчеркивают, что братство должно оставаться тайным, а его члены анонимными (“наше здание – даже если сотни тысяч людей узрели бы его вблизи – будет навсегда неосязаемым, нерушимым и невидимым для нечестивого мира”). Именно поэтому конечное обращение “Славы” выглядит двусмысленно. Оно адресовано всем образованным людям Европы и призывает их связаться с авторами документа: “Даже если сейчас мы не называем ни наших имен, ни времени встречи, все равно мы непременно придем, чтобы узнать мнение всех, на каком бы языке оно ни было выражено; и любой, кто называет нам свое имя, сможет связаться с одним из нас лично или, если возникнут какие-либо препятствия, письменно”.

Почти сразу из всех уголков Европы посыпались послания к розенкрейцерам. Никто не был знаком ни с одним из них, никто не называл себя розенкрейцером, но все старательно давали понять, что действуют согласно программе ордена. О загадочных розенкрейцерах размышляли Юлиус Шпербер, Роберт Фладд, Михаэль Майер. Последний в “Золотых яблоках” (1618) решительно утверждал, что братство действительно существует, хотя признавал, что сам он слишком скромная особа, чтобы когда-либо стать его членом. Впрочем, как верно подметила Фрэнсис Йейтс, для писателей-розенкрейцеров было типично не только отрицать собственную принадлежность к братству, но и утверждать, будто они ни одного члена братства никогда не встречали.

Например, Иоганн Валентин Андреэ и все члены Тюбингенского круга, которых немедленно заподозрили в авторстве манифестов, до конца жизни либо отрицали сам факт, либо преуменьшали его значимость, представляя как литературную игру, ошибку юности. С другой стороны, исторических доказательств существования розенкрейцеров у нас не просто нет, их по определению и быть не может. Даже сегодня официальные документы АМОРКа (Античного Мистического Ордена Розы и Креста), чей храм в Сан-Хосе в Калифорнии изобилует египетскими изображениями и открыт для посещения, утверждают, что подлинные тексты ордена, безусловно, существуют, но по очевидной причине держатся и впредь будут держаться в тайне, запечатанные в недоступных архивах.

Но нас не особо интересуют нынешние розенкрейцеры, принадлежащие скорее области фольклора, чем истории. Займемся историческим орденом. С появлением двух манифестов сразу же расплодились и памфлеты, обвиняющие братство в разнообразных грехах, в частности в фальсификации и шарлатанстве. В 1623 году по Парижу стали ходить анонимные манифесты, объявляющие о прибытии розенкрейцеров во французскую столицу. Это объявление развязало яростные споры как среди католиков, так и в кружках вольнодумцев. В том же году общественное мнение, склонное считать розенкрейцеров служителями сатаны, нашло выражение в анонимной публикации “Ужасный договор между диаволом и так называемыми незримыми” (Effroyables pactions faites entre le diable et les prétendus invisibles). Сам Декарт, вернувшийся в Париж из путешествия по Германии, где, по слухам, пытался связаться с розенкрейцерами (разумеется, безуспешно), был заподозрен в принадлежности к братству. Чтобы снять с себя подозрения, ученый прибег к простому и гениальному средству. В соответствии с известной всем легендой розенкрейцеры были невидимы, так он стал показываться в публичных местах и этим пресек всякие сплетни о его связи с орденом, как вспоминает Байе в “Жизни господина Декарта” (1691). Все в том же 1623 году некто Нейгауз опубликовал сначала на немецком, а затем на французском работу “Благочестивое и полезное предостережение о братьях розы и креста” (Avertissement pieux et utile des frères de la Rose-Croix), в которой рассуждал о том, существуют ли они вообще, кто они такие, откуда происходит их название и каковы их цели. Заключение автора весьма оригинально: “…поскольку они скрывают или меняют свои имена, утаивают возраст, стремятся оставаться неузнанными, нелогично было бы отрицать их существование”.

Очевидно, любого призыва к духовной реформе человечества достаточно, чтобы незамедлительно вызвать самые что ни на есть парадоксальные реакции, словно все только и ждали некоего решающего события.

Хорхе Луис Борхес в рассказе “Тлён, Укбар, Орбис Терциус” говорит о невероятной стране, описанной в недоступной энциклопедии. В поисках этой страны он переходит от одной смутной отсылки к другой, блуждая в лабиринте текстов, цитирующих друг друга, будучи таким образом вовлечен в игру, в которую играет вся планета, “с ее архитектурой и распрями, со страхами ее мифологии и звуками ее языков, с ее властителями и морями, с ее минералами и птицами и рыбами, с ее алгеброй и огнем, с ее богословскими и метафизическими контрверсиями”. Эта планета – создание “тайного общества астрономов, биологов, инженеров, метафизиков, поэтов, химиков, алгебраистов, моралистов, художников, геометров… руководимых неизвестным гением”[133].