Читать книгу "Дело "Памяти Азова" - Владимир Шигин"

Кроме наших офицеров Гебгардта, Левицкого, Зальца (командир, уж не знаю, наш или ихний, Вигелин), занимающих командные должности, офицеры занимают еще должности специалистов. Сперва они были на положении матросов, и эстонские прапоры чуть не ставили их рассыльными, несмотря на 170 человек команды, но тогда эти специалисты устроили „митинг“ и потребовали от комсостава (?) улучшения экономического положения. Теперь они на положении инструкторов, имеют особое от команды помещение, прибираются только по своей специальности и т.д.

Бунин имел разговоры — переговоры и с Лайдонером — эстляндским главнокомандующим, и с морским министром Шиллером, нашим бывшим офицером, и его помощником Луком, тоже русским эстонцем, бывшим мичманом, инженером–механиком. В итоге этих переговоров установили условия комплектования. Пришлось, конечно, идти на компромисс: половина офицеров, половина эстонцев. Командиры по соглашению, но должны знать эстонский язык (нашлись такие: Зальца и младший Кнюпфер). Мы организуем, на тех же условиях, службу связи и две батареи, к удивлению не испорченные уходящими немцами. Одна 12–дюймовая на Вульфе, а другая 6–дюймовая на Наргене. Значит, всего потребуется несколько десятков офицеров. Жалованье инструкторам 650 рублей, потом паек, бесплатный проезд и подъемные. Обмундирования нет. Конечно, это выход все же для немногих: семья не обеспечена и даже не гарантирована ее неприкосновенность, да и выселят.

„Миклухо-Маклай“ без винтов и, по–видимому, с погнутыми валами. Ремонт одной машины — месяц, обеих к апрелю. На нем выломаны и увезены англичанами приборы управления огнем и прицелы. Подлецы все–таки „образованные мореплаватели“, и каюты тоже разграблены, утащены обстановки.

…Как взяли миноносцы? Оказывается, совсем иначе, чем передавал Кнюпфер. Ведь вот, поди ж — нет, кажется, чуть не очевидец, а верить ему нельзя. Может быть, и бунинский рассказ окажется впоследствии требующим исправления.

Ему передавали следующее: „Миклуха“ подошел утром, в десятом часу, к Вульфу и стал обстреливать остров. остров, а не город. Англичане вышли из гавани через 10 минут и пошли вдоль берега, не замеченные с „Миклухи“. Когда они, неожиданно для на его… для большевиков выскочили из–за Вульфа, „Миклуха“ кинулся уходить, отстреливаясь. Павлинова и Раскольникова не было почему–то на мостике. Они будто бы ходили ободрять команду. Старший штурман, Струйский, был контужен своим же носовым орудием, стрелявшим на корму. Очнувшись, он увидел перед собой вехи „Девельсея“, попробовал развернуться миноносцем, но было уже поздно и миноносец задел винтами камни.

Англичане нашли на „Миклухе“ указания на то, что у Гогланда находится „Олег“, и решили захватить его. Ночью они встретили идущий на W миноносец без огней (только маленький огонек светил из рубки, по нему–то они и заметили миноносец). Они его пропустили мимо себя, и пошли дальше на Ост. Но у Готланда „Олега“ уже не было, он ушел в Кронштадт за полчаса до этого. Надо было возвращаться. С рассветом увидели „Автроил“ к W от себя. Он дал полный передний ход, потом застопорил машину, дал задний ход, опять передний, опять застопорил машины (любопытно было бы услыхать, что там в то время происходило?). Когда англичане открыли огонь и первый же, или один из первых снарядов сбил фок–мачту, на нашем. тьфу! на большевицком миноносце подняли белый флаг, не сделав ни одного выстрела. Это, кажется, послужило к облегчению участи экипажа.

Бунин говорит, что все офицеры сейчас приняты на офицерские места на „Миклухе“. Это не мофоль! Конечно, они бедствовали, у них не было денег, надо им было помочь, но зачем же сейчас давать им начальствование над товарищами, против которых они дрались. Пусть, как это делается в армии Деникина, они занимают место и должности рядовых и искупают свой. может быть, невольный грех.

В бумагах миноносца найдены переговоры по прямому проводу Альтфатера с Троцким по подготовке этой авантюры против Ревеля: „Вы ли у провода действительно, товарищ Лев Давидович?“ — спрашивает Альтфатер. „Да — это я, Троцкий!“ Затем о поведении Раскольникова, который не хотел идти, указывая на свою некомпетентность, и согласился только тогда, когда ему предложили помощником. Струйского, которого он знал по. совместным действиям на Волге.

Но Струйский уверяет, что его никто ни о чем не предупреждал и что он только накануне назначен на „Миклухо–Маклай“. Кстати, „Миклуха“, потом „Спартак“, теперь „Вампала“. „Автроил“ — „Ленок“. „Бобр“, кажется, — „Какала“! Черт бы их побрал всех!»

События глазами противника

Рассматривая тот или иной боевой эпизод, всегда интересно посмотреть на его оценку противоположной стороны. Это дает возможность более объективного и полного взгляда на описываемые события.

Вот как оценивает события тех дней английская сторона в лице военно–морского историка Э. Престона: «Самыми раздраженными людьми Королевского Флота после подписания перемирия были экипажи 4–й эскадры легких крейсеров и 13–й флотилии эсминцев. Через день после сдачи германского Флота Открытого Моря победоносному Гранд Флиту адмирала Битти, тот самый крейсер, который вел германские линкоры в Ферт оф Форт, легкий крейсер „Кардифф“ вместе с 4 другими легкими крейсерами, 9 эсминцами („Валькирия“, „Верулам“, „Вестминстер“, Вендетта», «Уэйкфул», «Уэссекс», «Виндзор», «Волфхаунд», «Вулстон») и 7 тральщиками отправился на Балтику.

Им пришлось забыть про послевоенные увольнения, хотя многие не видели жен и детей несколько лет. Однако необходимость была такой острой, что пришлось пойти на жертвы. Соединение получило приказ поддержать эстонское, латвийское и литовское правительства в борьбе против агрессии большевиков. Это было результатом полной анархии, воцарившейся в Прибалтике после военного краха России в 1917 году. Ситуация не улучшилась, а скорее ухудшилась после краха Германии год спустя. Ленин отбросил в сторону связывающие его положения Брест– Литовского договора, заявив, что Прибалтику нужно освободить, а Балтийское море должно стать «советским озером».

Именно реальная угроза большевизма, а не расползание революционных доктрин всегда считалось причиной британского вмешательства на Балтике. Его Величества Правительство старательно напоминало Адмиралтейству, что морские силы посланы в Балтийское море не для войны с Советской Россией. Первоначальные приказы командиру 4 эскадры легких крейсеров контр–адмиралу Александер-Синклеру требовали «продемонстрировать британский флаг и поддержать британскую политику, как того потребуют обстоятельства». Кроме того, он должен был проследить, чтобы поставки оружия благополучно достигли Эстонии и Латвии. Однако «намерения большевистских кораблей, действующих у берегов Балтийских провинций, должны считаться враждебными».

Самой большой опасностью, однако, был не Красный флот, а колоссальное количество русских и германских мин, высыпанных в воды Балтики. Кроме того, существовали серьезные навигационные трудности. Балтика достаточно мелкое море, поэтому сочетание отмелей и недостоверно указанных минных полей оставляло британской эскадре мало пространства для маневра. Вскоре после прибытия англичане получили пугающую демонстрацию того, что их ждет. Направляясь к Эзелю, один из легких крейсеров, «Кассандра», подорвался на мине, и начал тонуть. В полной темноте эсминцы «Вендетта» и «Вестминстер» подошли к борту обреченного крейсера, чтобы снять экипаж. «Вендетта» стоял у левого борта крейсера. Вода была ледяной, сильная волна постоянно грозила ударить корабли друг о друга. Несмотря на темноту и качку, только 1 человек поскользнулся и свалился между бортами. Наконец эсминец отвалил, переполненный спасенными, чтобы позволить своим товарищам продолжить работу. Когда отвалил «Вестминстер», с борта «Вендетты» заметили еще одного человека на борту крейсера, поэтому эсминец снова пошел назад. Чтобы избежать повреждений, командир «Вендетты» приказал оставшемуся спустить шлюпку и сдрейфовать к эсминцу в одиночку. Дело закончилось благополучно, однако этого моряка сразу отдали под суд за неисполнение приказа покинуть корабль!