Читать книгу "Артур и Шерлок. Конан Дойл и создание Холмса - Майкл Симс"

Конан Дойл, не колеблясь, отдавал должное Джозефу Беллу за то, что тот вдохновил его на создание образа гениального сыщика-консультанта с Бейкер-стрит. Окончив медицинский факультет Эдинбургского университета, Артур все одиннадцать лет после этого поддерживал связь со своим бывшим профессором. В начале 1892 года, когда в «Стрэнде» вышла первая половина первого цикла рассказов о Шерлоке Холмсе, писатель дал интервью Рэймонду Блатвэю, автору путевых очерков и журналисту, для майского номера нового лондонского ежемесячника «Букмен» («Книжник»).

Рэймонд Блатвэй и Артур Конан Дойл сидели в кабинете, стены которого были увешаны рисунками и акварелями отца писателя и различными сувенирами, напоминавшими о походе Артура в Арктику.

Как случилось, поинтересовался журналист у писателя, что такой необычайный образ, как Шерлок Холмс, «всплыл в подсознании»3 Конан Дойла?

Артур от души рассмеялся: «Помилуйте, он всплыл отнюдь не из моего – или чьего бы то ни было – подсознания. Шерлок Холмс, если можно так выразиться, – литературное воплощение одного из моих профессоров, у которых я учился медицине в Эдинбургском университете».

Он рассказал несколько занимательных историй о диагностических методах доктора Белла и подытожил: «Так у меня и появилась идея о Шерлоке Холмсе. Шерлок совершенно бесчувственен, у него нет сердца, но у него есть прекрасные способности мыслить логически. Мне ничего не известно о работе сыщика, но теоретически она меня всегда очень сильно привлекала».

Артур Конан Дойл тут же упомянул о своей писательской генеалогии: «Лучший детектив в литературе – это месье Дюпен у Эдгара Аллана По, после него идет месье Лекок, герой Эмиля Габорио».

В ответ на это интервью Джозеф Белл, очевидно, написал Артуру. 4 мая писатель ответил ему:

«Несомненно, Шерлоком Холмсом я обязан именно Вам, и хотя я волен постоянно помещать его то в одну, то в другую критическую ситуацию, – я не считаю, что его аналитические способности превосходят то, чего достигали Вы в своей практике и что я имел возможность наблюдать в амбулаторной палате. Я попытался создать героя вокруг тех способностей к дедукции, логическому мышлению и наблюдению, коим я был свидетелем в Вашем исполнении. Мой герой развил их до максимального предела – и порой даже вне этого предела, и я очень рад, что Вы благосклонно восприняли мои преувеличения, потому что именно Вы имели право критиковать меня строже всего»4.

В августе, после завершения годового цикла шерлокиады, журнал «Стрэнд» сам взял интервью у Артура Конан Дойла. Выполнять редакционное задание был направлен Гарри Хау, журналист, известный своей обстоятельностью и проницательностью.

Статья вышла эмоциональной:

«Работа детектива, отвечающая современным требованиям, – вот что нам дал доктор Конан Дойл. Мы довольно быстро устали от представителей старой школы. Они были в лучшем случае простыми смертными. Располагая теми явными уликами, которые они обнаруживали, даже рядовой обыватель мог легко загнать в угол злодея, не обращаясь к полиции или частному детективу».

Во время их беседы Конан Дойл не только упомянул Джозефа Белла, но и показал его фотографию в рамке, сделанную десяток лет назад, когда писатель учился у него. На фотографии был человек с острым взглядом и орлиным носом.

После разговора с Артуром Хау написал Беллу в Эдинбург, попросив изложить свое мнение, – и получил традиционно скромный ответ:

«Эдинбург, Мелвилл-кресент, дом 2, 16 июня 1892 года.

Милостивый государь!

Вы спрашиваете меня, чему именно я научил доктора Конан Дойла, о чем он так любезно упомянул, рассказывая о своем идеальном герое, Шерлоке Холмсе. Благодаря своему гениальному воображению доктор Конан Дойл создал нечто великое, использовав нечто малое, а доброе отношение к одному из своих прежних учителей лишь несколько оживляет картину».

Далее он привел примеры того, как он и другие профессора старались поощрять у своих студентов наблюдательность и способность к дедукции. Затем он вновь отказался от лавров прототипа Шерлока Холмса:

«Гений и творческое воображение доктора Конан Дойла – вот та основа, благодаря которой его детективные рассказы принципиально отличаются от аналогичных произведений других авторов. И он обязан мне гораздо меньше, чем он думает.

Искренне Ваш,

Джозеф Белл».

Несмотря на публичные опровержения, Джозеф Белл, очевидно, испытывал непреодолимое искушение порассуждать о своем бывшем студенте. Четыре месяца спустя журнал «Букмен» вслед за интервью, которое Артур Конан Дойл дал Рэймонду Блатвэю, опубликовал статью о писателе и его герое, написанную самим Джозефом Беллом. Артур был крайне удивлен, увидев ее упоминание в анонсе следующего номера, и прочел, как только она появилась5.

Джозеф Белл вновь не стал ставить себе в заслугу появление Шерлока Холмса, а вместо этого сослался на своего уважаемого наставника Джеймса Сайма как человека, чей преподавательский талант «оставил след в творчестве Конан Дойла». Кроме того, он сделал несколько интересных замечаний о привлекательности детективных рассказов Артура:

«Полученное д‑ром Конан Дойлом медицинское образование научило его наблюдательности, а его практическая деятельность и в качестве терапевта, и в качестве врача узкой специализации стала великолепной подготовкой для такого человека, как он, одаренного острым взглядом, хорошей памятью и прекрасным воображением. Глаза, способные видеть, и уши, способные слышать, память, мгновенно фиксирующая все события и при необходимости выдающая нужную информацию, воображение, способное создать какой-либо сюжет, либо соединить вместе звенья одной цепи, либо разобраться в запутанных уликах – вот его основные средства как успешного диагноста…

Доктор Дойл видел, как заинтересовать своих эрудированных читателей, как заставить их поверить ему, как продемонстрировать свои методы работы. Он создал проницательного, приметливого, любознательного человека, наполовину врача, наполовину виртуоза-художника… Он заставляет его объяснять простодушному Ватсону элементарные (или кажущиеся элементарными) звенья в цепи своих доказательств. После его разъяснений все сразу же становится очевидным и настолько простым (после того, как вы все узнали), что наивный читатель убеждает себя: «Я тоже могу так; в конце концов, жизнь не так скучна; я буду смотреть во все глаза и многое узнаю».

В более позднем интервью Джозеф Белл пошел в своих рассуждениях еще дальше:

«Хотел бы сказать кое-что о рассказах моего друга Дойла, которые, как я считаю, вызвали у общественности интерес к новой сфере деятельности… Они заставляют многих, кто прежде испытывал мало интереса к повседневной жизни и к окружающей действительности, полагать, что в конце концов жизнь может оказаться гораздо более интересной, если держать глаза открытыми. Незначительные уличные происшествия, множество совершенно пустячных событий – все это может превратиться в увлекательную задачу, настоящие шахматы, стоит только понять, как делать ходы»6.