Читать книгу "Ложь - Петр Краснов"

Тут говорили:

– Вы еще молоды для такого места…

Точно издавались над ним…

Просить в мэрии шомажное пособие Акантов не пошел. Горд был он, и противны были ему равнодушные лица французских чиновников. У них просить, ему, георгиевскому кавалеру?! Не нужно!..

Акантов с утра уходил бродить по улицам. Смотрел на проносившиеся мимо него машины того завода, где он работал, и думал: «В них, там, внутри, та шайба, которую я точил на заводе, в них частица меня»… Выходил на Елисейские Поля и долго, долго стоял перед громадным зеркальным окном автомобильного магазина.

На гладком бетонном полу, как допотопные чудовища, стояли машины чуть вкось… чуть вкось… И тут Акантов смотрел на них, и точно видел внутри ту шайбу, которая вышла из его рук. Он глядел на них, как мать смотрит на ребенка, поступившего в школу и ставшего в ряды школьников. «И я», – думает мать, – «носила его когда-то под сердцем… И вот, стоит он, совсем чужой…».

Чужими и недоступными стояли машины, зелено-серые, черные, светло-коричневые; маленькие, для поездок вдвоем, и большие, тяжелые, для долгих путешествий, все равно уродливые, как апокалипсические звери… И во всех внутри точно билось то кольцо, что вышло из его рук, рук рабочего Акантова… От дверей магазина шел легкий душок свежей краски, политуры, каучука, толстых, змееподобных огромных шин, и чуть слышный трупный запах бензина…

Акантов отходил от магазина, и шел, поднимаясь по широкому тротуару под зеленеющими деревьями. Перед ним, в голубом мареве небесного простора, розовая и воздушная, высилась громадная триумфальная арка, яснее и яснее становились темные медные барельефы на ней, и чаровала несказанная гармония ее размеров на громадной площади Этуаль.

Вокруг площади покрывались пухом высокие платаны бульваров и зеленели сады на Avenue de la Grande Armee. Лихорадочным пульсом билась городская жизнь. Непрерывно, как заведенные игрушки, все в одном направлении, крутились вокруг арки черные каретки такси, громадные зеленые автобусы вырывались из будто заколдованного круга и катились вниз по Елисейским Полям, а на их место вступали в мечущийся круг другие такси и другие автобусы, и страшна и загадочна была непрерывность этого суетливого движения.

Как, должно быть, неуютно в этом постоянном шуме и суете движения лежать под вечно обновляемым покровом цветочных венков и букетов «Неизвестному солдату», там погребенному. Мечется над могилой языческое пламя, точно душа солдата, сжигаемая огнем и не могущая улететь к синему бездонному небу…

Проходя мимо арки и могилы, Акантов ежился от какого-то странного волнения. Будто чувствовал на себе укоряющий взгляд чужого, неизвестного солдата, из могилы следивший за ним…

XV

Акантов медленно поднимался по Елисейским Полям. Эти дни ему было жутко за будущее. Нищенская жизнь бродяги, хождение за даровым обедом, тяготили. Приближалось время уплаты за квартиру. О электричестве и газе речи не было: Акантов ни тем, ни другим не пользовался.

По привычке, остановился у окна магазина своего завода. Задумчиво и печально, голодными глазами смотрел он на надоевшие машины.

Вдруг услышал, как знакомый голос доктора Баклагина его окликнул:

– Ваше превосходительство, Егор Иванович. А я, батенька, к вам собрался…

– Так что же, идемте вместе. Ни на метро ехать, ни чаем вас угостить не могу, ибо яко наг, яко благ… Ни сантима!.. Нет даже тех пяти франков, которые полагается иметь бродяге, чтобы не быть арестованным за бродяжничество.

– Как же, батенька, слышал, как вас в два счета вычистили. Вот вам и социальная справедливость и обеспечение рабочего.

– Везде ложь… Не для нас оно… Мы ненужные, лишние люди, гости, засидевшиеся дольше положенного времени. Обломки тяжелого крушения, щепки разбитого корабля: ни на постройку, ни на костер не годные…

– Да, да, знаю все… и, как говорится: меры приняты. Кое-что, думаю, устрою…

– Кто?.. Вы?..

– Ну, я?.. Нет, у меня нет таких сил и связей. Но кое-кому говорил о вас… Вы Галганова знаете?

– Как будто, помню такую фамилию… Не то читал где-то, не то слышал…

– Он говорит, что вас знает. Он губернатором был, вы – батальоном командовали.

– А… Да… Важный такой. Монокль носил и в белых брюках ходил…

– Ну, теперь не до монокля… В очках американских. В США человек. Умел устроиться…

– Вы мне как-то советовали от таких быть подальше… Предупреждали, что это за гуси…

– Да… Ну, тут другое. Тут и Дуся Королева стала за вас. А Дуся, как ни посмотрю на нее, прелестное существо.

– Помните, на вечере вы сказали мне: жидовка…

– Еврейка… Н-нет… Теперь не думаю… Чисто русская… Из-под Киева, вероятно. Там такой тип, южный… И что не Могилевская, так я в этом теперь уверен…

– Очаровала вас?

– Как не очаровать, милый Егор Иванович… Вспомните, как она Февралевых и вашу Лизоньку устроила-то! Чисто, в два счета… И теперь постоянно справляется, что пишут нам с вами из Америки.

– Да ничего не пишут, – с едкой горечью сказал Акантов. – Написала Лиза восторженное письмо, как только приехала в Нью-Йорк. А потом пошли только редкие открытки… Поступили-то они к евреям.

– В Нью-Йорке без этого, говорят, нельзя. Там все евреи. Так что же пишет?..

– Да, ничего. Некогда, видно, ей писать… Не знаю, но почему-то мне кажется, что тяжело ей. А только гордая она у меня: не признается. Мятется ее душа…

– Вы писали ей об увольнении?

– Так, в общих чертах… Да мне писать теперь нечем, и не на чем, и на марку денег нет. Все так дорого теперь стало… Думал, сошьет меня жизнь с дочерью крепкими нитками, скрасит мое стариковское одиночество… Ан, глянь, а жизнь-то и распорола сметанное на живую нитку…

– Погодите, все образуется. Дуся взялась за вас. Как узнала, что вас уволили, так вся и вскипела. «Как это», – говорит, – «во святой час со молитовкой… нашего милого генерала уволили… Да что они, французы-то, нехристи, что ли?..». Ах, Егор Иванович, нужно слышать ее голос, ее милый русский говор. Не поверишь, что она тоже, как и мы, который год в эмиграции. Говорит, как целебным бальзамом по сердцу мажет. «Нет», – говорит, – «мы этого не допустим. Кого-кого могут они увольнять, а не нашего милого генерала Акантова»… Поверите, по всему Парижу бегает, все место для вас ищет… «Да», – говорит, – «нашему генералу нужно достойное место и спокойное»… Вот тут-то и взялась она за Галганова. А Галганов какое-то отношение к банковскому миру имеет…

– Да что они?.. Меня в банк!.. Да я ничего в этом не смыслю!..

– Не боги горшки обжигают, милый Егор Иванович. Тут главное – честность и аккуратность. Не хитрая штука, научитесь. Так вот, теперь я к вам не пойду, а ждите нас и событий в самом скором времени… Да, Егор Иванович, что за женщина, эта Дуся, что за бабец великолепный! Без возраста, и с какою милой «русскостью». До свидания…