Читать книгу "Трудно быть другом - Виктор Штанько"

Решили, как Дениса выпишут, сразу в хозмаг вместе пойдут и подберут обои. И конечно, в кухне поставят новую раковину, где мама перемывает тонны посуды. С кухни начнут ремонт!

Денис видел из окна палаты, как отец шел к выходу из больницы – походка стала прежняя, уверенная. Отец обернулся и помахал рукой. И сын помахал ему в ответ.

Он уже привык к своей новой палате. Изучил все трещины на потолке и стенах. Тоже без ремонта лет двести. Сергей Александрович во время обхода все время косится на эти трещины и морщится. Бизнесмен, которому он недавно сделал операцию и спас от смерти, вроде обещал выделить деньги на ремонт.

В палате вместе с Денисом лежат еще двое. Здесь не сопят аппараты для искусственного дыхания, не торчат стойки с капельницами, нет мониторов, по которым определяют работу сердца, пульса и еще многое другое. «Здесь можно даже остаться в живых», как шутит дядя Саша, чья койка стоит напротив.

В реанимации Денис видел, как на экране монитора, стоявшего на соседней тумбочке, все кривые вдруг замерли. Самого больного ему видно не было, но он понял: что-то случилось, и сразу крикнул медсестру.

Тут же заметались белые и синие халаты, больному стали делать уколы, но прямые линии как бы затвердели и не желали продолжать свой веселый бег по монитору. Потом экран отключили и совсем убрали.

Через какое-то время койку с больным вывезли из палаты. Рядом осталось пустое место. Санитарка, тяжело вздыхая, собирала с пола разбитые ампулы, что-то подтирала.

И тут Денис понял, что сейчас он увидел смерть. И его удивило: это произошло как-то слишком просто, слишком обычно.

Вспомнил свою бабушку, которую очень любил. Он не видел, как она умерла. Как всегда, накормила его и Мышонка, пошутила с ними, и они убежали в школу. У нее было больное сердце. Потом он долго не мог понять: куда она могла уйти? Как может человек умереть? Почему такое случается? И бабушка для него все еще остается живой: он же не видел, как это случилось.

В палате, где он сейчас лежит, даже думается иначе, чем в реанимации. Теперь и маме легче, а то измучилась – несколько суток провела возле его койки, пока он находился без сознания. Ее пустили в это «заповедное» место в виде исключения. Потом ему, когда пришел в себя, все это рассказали.

Денис то и дело начинал перебирать в памяти, стараясь ничего не упустить, как все произошло, прежде чем он очутился в больнице.

Со слов Гольда, мужчина выскочил из-за угла. Рассмотреть его не удалось: он просто не успел – так все быстро произошло. Гольд даже и не понял ничего. Увидел, что Денис вдруг повалился на землю, а мужика уже нет, сразу рванул за дом, где пряталась белая тачка, а его и след простыл.

Сам Денис запомнил только черные очки на лице нападавшего, блеск фикс – и больше ничего. Да, еще какое-то белое пятно запомнил. Вот это «облако» до сих пор мелькает перед глазами, и он никак не поймет, что это такое.

Тогда прямо в «скорой» ему поставили капельницу. Этого Денис тоже не помнит. И как Гольд ехал на «скорой» рядом с ним, не помнит.

Сейчас бы потолковать с Гольдом, но не получится. Мобильник, который всегда был на ремне, находится у следака в сейфе. Этот телефон является вещественным доказательством покушения на драгоценную жизнь гражданина Пожарникова Дениса. Так сказал следак.

Дэн, мобильник спас тебе жизнь! И не только он!

Бандюга ударил ножом дважды. Сначала попал в мобилу, и та смягчила удар, второй раз пришелся в ремень, угодил точно в стальную бляху. И только потом нож соскользнул в легкое.

Доктор в реанимации – отличный дядечка! – подойдет к койке и начинает протирать тряпочкой стекляшки, смотрит вприщурку и всегда улыбается. Голос скрипучий, но такой приятный.

– Ты, парниша, явно рожден под счастливой звездой! Дама, что гуляет с большой ржавой косой, упорно кружила рядом, однако тут просчиталась! Мы этой окаянной по шее врезали и в тартарары отослали. И твой мобильник, и замечательный ремень здорово помогли: они уберегли тебя от смерти. Ножик у бандюгана очень серьезный был.

Денис скосил глаза к стулу: ремень висит на спинке. Маму попросил, чтобы он находился рядом. Протянул руку и погладил ремень, полюбовался бляшками.

Вот эта стальная бляха – твоя спасительница, Дэн. На отшлифованной до зеркального блеска поверхности с гербом Белорусской республики палец ощущает царапину, да и хорошо она видна – отметина от бандитского ножа.

Дэн, как выскочим из больницы – сразу к Борису Борисовичу. Доложим товарищу капитану про его счастливый ремень. Пусть погладит, пощупает еще одну новенькую боевую зазубрину.

Откинулся на подушку. Давай расслабимся, Дэн.

Подумал о Гольде, улыбнулся: скоро должен пришлепать Длинная нога! А ведь здорово подходит ему такое прозвище! Отныне будем величать Гольда – Длинная нога! И можно выдать еще покруче – Длинная кривая нога.

И следак, наверно, сегодня тоже притопает – надеется, что Денис вспомнил что-нибудь. А у бестолочи Дэна в котелке полное ля-ля.

И снова пронеслось в памяти: девица с голубыми волосами семенит короткими ножками, она уже возле дома… За спиной движение – мужик в темных очках возник откуда-то… За ним что-то белеет… И всё! Опять какой-то светлый туман, похожий на облако…

Что это? Как подъехала тачка – не заметили. Оба с Гольдом лопухнулись тогда на все сто. Нет, на все пятьсот плюс сто!

Стоп! А если тачка с бандитом заранее подкатила и уже стояла на шухере? Спряталась за углом! Потому они и не увидели ее. А из тачки тоже не сразу заметили Никиту: тут и у бандюги вышел хороший прокол! Поздно свистнул!

Дэн, господину следаку надо доложить про такой вариант.

Николай Александрович сказал, что та коротконогая Мальвина была в голубом парике. Значит, она меняла их. Ведь Гольд видел ее в школе блондинкой. Еще следак сказал, что в том доме, где «Фирма „Горящие путевки…“», обнаружили «синтетику» и тяжелый наркотик, гору всяких таблеток и «витаминов».

– Паря, ты сейчас особо не дави подушку, а то ночью будешь глазами хлопать! – Это голос дяди Саши.

С ним Денис познакомился, как только перевели в эту палату. Дядя Саша выглядел очень внушительно: огромный, с пудовыми кулаками, с могучим голосом. Тельняшка, руки в якорях и русалках, на правом плече – маяк, на спине красуется красавец крейсер. Дядя Саша шутит: «Следы сопливого выпендрежа! После службы вернулся домой – и хоть не выходи на пляж: начинают изучать тебя, как картину в Третьяковке. Надоело – жуть! А свести такое художество слишком дорого. И еще весь в рубцах буду. Вот и хожу в этой шкуре, как мамонт. Ну а сейчас молодняк выкобенивается от сквозняка в мозгах – в нос, в пупок, язык и другие интересные места цепляют всякую дребедень. Стали совсем как папуасы дикие. Уже конкурсы проводят – у кого лучше, у кого страшнее!»

К флоту он уже давно не имеет отношения, но иногда штормит его и в газовой котельной, где работает мастером. От шуточек дяди Саши часто достается Илье, чья койка стоит в углу. Илья только улыбается да кивает. Он тихий, молчаливый. У него, как понял Денис, работа связана с какой-то вреднющей химией. Там и нажил язву желудка. На днях оперировали. Но кроме язвы у Ильи еще куча разных болячек. Как говорит дядя Саша, «наш Илия – живое пособие для студентов-медиков».