Читать книгу "Сезон охоты на мужей - Дарья Калинина"

— Люба в спа и не собиралась. Даже и не думала о таком. Ее на сеанс в спа записала сама Наташа. Это дело нехитрое, по телефону можно записать кого угодно и на какой угодно час. Позвонила, записала, поди потом проверяй, Люба там сама записывалась или без ее ведома ее туда записали. Главное для Наташи было напустить тумана, навести тень на плетень, подвести всех к мысли о том, что против отца Анатолия зреет заговор и что участниками этого заговора могут стать даже самые близкие ему люди — сын и его жена.

— Путала следы, негодяйка!

— И еще как путала, — кивнул Залесный. — Так путала, что под конец едва не запуталась сама. Да еще снова в ее планы вмешался случай. Наташа рассчитывала, что Петя будет неотлучно находиться в монастыре вместе с отцом, как это обычно и бывало. Но тут у Пети вдруг заболевает его младший ребенок, пришлось Пете ехать в город поддерживать там жену, которая и вовсе поселилась вместе с младшим дитем в больничной палате. Наташе бы впору задуматься, что же так не ладится, да и отступиться от своих планов, а она вместо этого только пуще на судьбу и своих братьев обозлилось.

— Погодите, ну не было в монастыре в это время моего Пети, и что? Что это значило для преступницы?

— А значило это следующее: что эти двое — Петя и Люба — на роль подозреваемых больше не годились. Что это за подозреваемые, когда их и в монастыре-то нету? Даже случись что в монастыре, а Петя с Любой вовсе ни при чем и алиби у обоих имеется. Один неотлучно со старшим ребенком сидит, вторая и вовсе в больнице сутками напролет с маленьким дежурит. Пришлось злодейке срочно искать новую жертву, чтобы выставить ее перед всеми виноватой.

И такая жертва нашлась. После некоторых раздумий преступница остановила свой выбор на Вере. Этому способствовали два обстоятельства. Вера, как и все остальные подруги, была всегда под рукой, и ею было поэтому удобно манипулировать. А второе, выбор был не особенно велик. Катю трогать Янка побоялась. Ведь на Катю обратил внимание Завирухин, а Яне совсем не улыбалось напрямую сойтись со следствием. И потом Катя не подходила по комплекции, она была несколько плотней и полней самой Яны. Наташа — их третья подруга — тоже не подходила на роль козы отпущения из-за своего слишком высокого роста, она была почти на две головы выше самой Яны. И у свидетелей могли возникнуть сомнения, ту ли девушку они видели на месте преступления.

— Значит, выбор пал на Веру?

— Да. Вера, если смотреть издалека, больше всего походила на Яну. И жениха среди следователей не имела. Единственный минус, Вера никогда не носила каблучной обуви. А вот сама Яна такую обувь обожала, она добавляла ей необходимые сантиметры роста.

— Точно! — воскликнула Катя. — Янка всегда на каблуках шастала. А я еще, дура, думала, на кого же из наших девок полезут найденные нами шмотки? Темное пальто, кому оно будет впору? А высокие каблуки? И ведь крутилось такое в голове, что Янке они будут в самый раз, но не сообразила до конца. Вот я глупая!

— Ничего, — тут же поспешил успокоить ее Завирухин. — Не ругай себя. Тут столько всего было наверчено, что немудрено заплутать в таком нагромождении лжи.

— А зачем Яна раздела Аксинью?

— И куда делись вещи Аксиньи? Ведь не голой же Аксинья из Залесья убежала в морозную-то ночь?

— Аксинья в полном порядке была! — тут же вмешался в разговор дядя Феодор. — И одета хорошо, и бегала резво. Чуток постращал я ее, это верно, так для ее же блага и для порядка. С бабой по-другому и нельзя себя вести, иначе обязательно на голову сядет.

— Вещи с убитой Аксиньи сняла Яна, — продолжил Завирухин, не обращая внимания на выступление дяди Феодора. — У нее были свои планы для этого. Она хотела подбросить всю одежду убитой девушки Вере. Но потом Яна решила, что и полушубок, и юбка, и сапоги, и кофта, и платок — это слишком много получается. Куда с таким кулем таскаться? Несподручно, да и хлопотно. Могут заметить, поинтересоваться, что это за кутели такие у Яночки? И потом Вера или кто другой может такую груду вещей обнаружить раньше, чем это нужно было Яне. И поэтому она ограничилась тем, что подкинула Вере один лишь платок. Он был достаточно приметным. И к тому же много места не занимает, его Вера и не обнаружила до времени.

— Значит, красный платок, который был у Веры под кроватью, — это платок Аксиньи?

— Да. И этот же платок преступница повязала на Веру, когда оставила ту на растерзание обозленным погорельцам из Залесья. Она понимала, если платок попадет в руки следствия, то его быстро опознают свидетели поджога, жители Залесья, родные Аксиньи. И Вера окажется подозреваемой не только в поджоге, но и в убийстве Аксиньи. Как раз то, чего и добивалась преступница. И в то же время всем будет понятно: самой Вере поджигать Залесье или убивать Аксинью не для чего. Значит, ее об этом попросили. А кто? Кто мог попросить? И ради кого Вера могла пойти на все, что угодно? Только ради отца Анатолия. На него падет новое подозрение, начнется следствие. Такое же следствие будет идти и по делу его брата Феодора. Учитывая неторопливость работы нашей судебной системы, к первому марта братья едва ли будут оправданы. А значит, наследства им не видать. Вот на чем строился замысел преступницы. И он ей почти удался.

После заключительной части выступления Завирухина какое-то время в комнате стояла звенящая тишина.

А потом Катюша спросила:

— А кровь как же?

— Какая кровь?

— Откуда взялась кровь на дорожке возле трапезной?

Все непонимающе посмотрели на Катю. И ей пришлось объяснять:

— Там снег был испачкан. Янка на льду поскользнулась, упала в этот снег и свое пальто испачкала. Это еще в день нашего приезда было, когда мы вечером после работы в прачечной шли в трапезную, чтобы там немножко червячка заморить. Янка в грязный снег и упала и испачкалась, ясное дело. Мы думали, краска у нее на одежде, а потом оказалось, что кровь.

— Это вам всем знак был, — наставительно произнес Завирухин.

— В смысле?

— Обратите, мол, внимание на эту особу. Кровь на ней. А вы и не поняли.

Все над словами следователя невольно задумались. И вроде как даже невольно впечатлились. Ведь и впрямь знак был дан. Впору бы прислушаться.

— Ладно, знак… А кровь-то откуда на дорожке и на снегу взялась?

— Кровь эта совсем из другой оперы, — произнес Игнатий. — Об этом вы и не думайте. Это я поросенка там резал.

— Там? Прямо на дорожке?

— Ну… Так уж получилось.

И Игнатий отвел взгляд в сторону.

— Но почему ты? И зачем?

— Отец Анатолий меня попросил.

Все взглянули теперь в сторону отца Анатолия. Тот откашлялся и объяснил:

— На прошлой неделе я ждал к нам в гости одну очень важную персону из центра. Вот и решил уважить чиновника свежей поросятинкой. Любит он парного мяса откушать, после этого как-то сговорчивей делается. Уже был у меня с ним подобный опыт. А мне с ним ну просто до зарезу об одном деле потолковать надо было. — И разведя руками, отец Анатолий пояснил: — Не для себя старался, для всей обители.