Читать книгу "Ведьмин клад - Татьяна Корсакова"

Честно говоря, внятного ответа он не ожидал – женщины, они такие: плачут не пойми из-за чего, – но она вдруг ответила:

– За меня никогда в жизни никто не заступался.

– Оно и видно, – буркнул Егор и погладил ее теперь уже по спине.

– И морду из-за меня никому не били, – она всхлипнула.

– Ну, это дело поправимое. Хочешь, я каждый день буду бить в твою честь кому-нибудь морду? – Ситуацию нужно было использовать по максимуму. Он и использовал: обнял всхлипывающую Настю, прижал к себе.

– Не надо морды бить, – всхлипывания перешли в хихиканье.

Как-то она слишком легкомысленно относится к проявлению человеческого участия. Может, поцеловать ее, так сказать, в доказательство серьезности своих намерений?

Егор и поцеловал. Поцелуй получился соленым из-за Настиных слез, но так даже интереснее…

…Егор лежал на кровати и счастливо улыбался. Ему и в прошлый раз понравилось – чего уж там! Но сегодня все было намного лучше. Уже хотя бы из-за того, что его больше никто не прогонял спать на сеновал, и Настя выглядела не испуганной, а вполне себе довольной.

Несмотря на поздний час, спать не хотелось, зато хотелось поговорить «за жизнь». Вот ведь удивительно, ни с одной из бывших подружек говорить «за жизнь» после любовных утех не хотелось, а тут – нате вам, пожалуйста.

– Ты из-за работы не переживай, Лисичка, – он подгреб Настю к себе, многозначительно посопел ей в ухо.

– Щекотно, – она хихикнула, но не отстранилась.

– Мы что-нибудь придумаем. Знаешь, негоже приличной девушке работать в таком сомнительном заведении, да еще под началом такого козла.

– Не волнуйтесь, господин Ялаев. – Настя пробежалась пальцами по его пузу. – Если нам повезет, я скоро стану очень состоятельной дамой.

– Думаешь, повезет?

Она пожала плечами, спросила:

– Но попробовать-то можно?

– А я тут подумал, – Егор перевернулся со спины на живот, приподнялся на локте, посмотрел Насте прямо в глаза: – А не объединить ли нам наши капиталы?

– То есть? – она озадаченно нахмурилась.

– Ну, сама посуди, тридцать процентов плюс сорок – это уже семьдесят, а семьдесят – это уже капитал. Станем мы с тобой очень обеспеченной семейной парой.

– Парой? – переспросила она.

– Семейной, – уточнил он.

– Не понимаю.

– А что тут понимать? Хочешь стать богаче, выходи за меня замуж. Нет, не так. – Он взъерошил волосы. – Если ты, Настасья, выйдешь за меня, то я брошу к твоим ногам аж тридцать процентов от лисьего клада.

– А если мы не найдем никакого клада? – спросила она осторожно.

– Ну, – он легкомысленно улыбнулся, – в таком случае тебе придется довольствоваться только моими рукой и сердцем. Понимаю, из сердца золотой унитаз не отольешь, но зато оно очень доброе и нежное.

– А это не слишком поспешное решение?

Ох, и не понравилось ему выражение ее лица, сейчас еще возьмет и откажет, а он для себя уже все решил. Вероятно, даже еще в тот самый момент, когда увидел ее купающейся в лесной реке. Русалкой она там была или нимфой, неважно, главное – что-то потаенное в его холостяцкой душе она зацепила.

– Ну, Настя, ну ты даешь! Мы же с тобой знакомы без нескольких месяцев год! За это время можно было не только жениться, но и детей нарожать. – С детьми, это он, пожалуй, погорячился. Хотя щекастый карапуз с длиннющими ресницами, отпрыск бывшей Настиной подружки, не показался ему таким уж отвратительным и страшным. Мало того, карапуз показался ему очень даже симпатичным. Ой, беда…

– Мы же ничего друг о друге не знаем.

– Про меня, к примеру, все в газете написано, про то, что я самородок и космополит. Но, если тебе этого мало, могу предоставить подробную автобиографию. Хочешь?

– Не надо.

– Ну вот, а про тебя я уже все самое важное знаю.

– Что ты знаешь? – спросила она шепотом.

– Все: что ты отчаянная, смелая, порядочная и очень красивая, что я тебя люблю. – Уф, сказал, и язык от страха не отсох. Даже как-то полегчало на душе.

– Как любишь?

– Ну, как люблю? – он погладил ее по голове. – Как родину.

– На родине ты не часто появляешься.

– Настя, – сказал Егор решительно, – ты не юли. У меня, если ты еще не заметила, вопрос жизни и смерти решается. Говори сразу «да» и покончим с формальностями.

Наверное, он как-то неправильно подошел к проблеме. Наверное, надо было романтично: с цветами, шампанским и бриллиантовым колечком, но что ж поделать, если получить ответ ему хочется прямо сейчас, и сил нет откладывать все на потом. А если она обиделась из-за этого его кавалерийского наскока?..

– Настя, я серьезно говорю, выходи за меня замуж. – Вот сейчас получилось убедительно, без хихонек и хахонек. – Извини, что без соответствующего антуража. Антураж я потом организую. Обещаю, все будет в самом лучшем виде…

* * *

Ей только что сделали предложение, с ума сойти! Егор хочет, чтобы она стала его женой. Правда, предложение руки и сердца несколько сумбурное, но смысла сказанного это не меняет. У Егора решается вопрос жизни и смерти, и решить его может только она одна.

Он хороший, несмотря на кажущуюся бесшабашность, он настоящий мужчина. Он набил морду Сашке, заступился за ее доброе имя. И то, что они знакомы совсем недолгий срок, не имеет значения. Значение имеет другое – его предложение спонтанно, это скорее порыв души, чем продуманное решение, а так нельзя. Ночь закончится, и день все расставит по своим местам. Это сейчас и ее лагерное прошлое, и их недолгое знакомство кажутся несущественными, а потом, когда романтический угар пройдет, все сразу изменится. Егор получит или не получит свои тридцать процентов, улетит обратно в Штаты и думать забудет о какой-то там Насте. Или, того хуже, сдержит слово и женится, а потом будет мучиться из-за данного в запале обещания.

– Я не могу, – сказала Настя твердо.

– Что ты не можешь? – Теперь в его взгляде не было мальчишеского легкомыслия, теперь он был очень серьезен.

– Не могу выйти за тебя замуж. Прости.

Сейчас он спросит – почему, и она не сможет ответить ничего вразумительного.

Он не спросил, просто сказал:

– Ладно, Лисичка, я все понимаю. Но ты хотя бы подумай.

– Я подумаю, – она хотела погладить его по волосам, не словом так жестом дать понять, как он ей дорог, но он отвернулся и, кажется, даже уснул.

Настя немного полежала, прислушиваясь к его ровному дыханию, а потом тихонько встала. Говорят, плакать в подушку нехорошо, значит, она поплачет на кухне – в полотенце. Дура! Мужчина, о котором можно только мечтать, сделал ей предложение руки и сердца, а она отказалась…