Читать книгу "Сказительница - Андрэ Нортон"

Эйдрис медленно подошла к кровати отца. Даже во сне расслабленный рот, отсутствующее выражение лица выдавали его болезнь. Сев рядом, дочь осторожно взяла его руку. Он открыл глаза, которые когда-то были голубыми, того же яркого цвета, что у дочери, но сейчас выцвели и опустели.

— Отец… — прошептала сказительница, гладя его волосы, — я вернулась домой.

Джервон улыбнулся, что-то пробормотал, смешивая отдельные слова с бессмысленными звуками. «По крайней мере он меня узнал», — подумала девушка, стирая слюну с его подбородка.

— Лежи спокойно, — прошептала она и начала осторожно обмазывать его лоб целительной грязью Дахон, покрывать его тонким слоем прохладной красноты.

Джервон дернулся, поднял руки, пытаясь стереть лечебную грязь.

— Нет, не стирай ее, — сказала Эйдрис и вместе с Хианой держала его руки, пока он не покорился, нервно посматривая на них.

— Когда он успокоится, — негромко сказала Эйдрис, — я хочу, чтобы ты отнесла оставшуюся грязь к Джойсане. Попроси ее смазать рану кеплианца. Потом пусть промоет шкатулку в ведре воды, а эту воду выпоит ему, когда он придет в себя и сможет стоять.

— Понятно, — ответила сестра.

Джервон посмотрел на них, потом на кувшин с водой, который стоял на бюро. Он снова что-то забормотал. Показал на кувшин, снова забормотал.

— Он хочет пить, — сказала Эйдрис, поняв жест.

Но прежде чем Хиана поднесла к его губам чашку, Эйдрис, повинуясь порыву, бросила в воду комочек красной грязи и помешала пальцем, пока грязь не растворилась.

— Возьми, отец, — сказала она, помогая ему сесть. Джервон жадно выпил, улыбнулся бессмысленной улыбкой и снова лег. Беспокойно поерзал, по-прежнему пытаясь стереть слой грязи со лба. — Нет, нет, — прошептала Эйдрис. — Оставь ее там, отец…

Хиана держала шкатулку, глядя на оставшуюся в ней грязь.

— Кто бы ни была эта госпожа Долины Зеленого Безмолвия, она обладает большой Силой, — сказала она. — Я чувствую ее волшебство.

— Да, у Дахон большая Сила, — подтвердила Эйдрис. — Это часть того, что я должна вам рассказать. Тшшш, — сказала она, снова поворачиваясь к отцу. — Лежи спокойно, дорогой отец. Отдыхай.

— Может, споешь ему… — предложила Хиана. — Это всегда его успокаивает, даже в худшие дни.

Эйдрис кивнула и взяла арфу. Настроила и начала перебирать струны, думая, что бы спеть. Перед глазами ее всплыло лицо Алона, и, не успев подумать, она запела:

Когда холмы пурпурны от цветов вереска

И весна идет по долине,

Когда мой любимый и я вместе,

Я мечтаю о свадебной фате.

До того, как Псы напали на нас,

Мы владели весной и лугами —

Теперь война стала любовницей моего милого,

И сердце мое полно тоской и горем.

Но в мечтах я по-прежнему иду нашей прекрасной долиной.

Во сне я слышу его голос,

И мы по-прежнему встречаемся в прошлом,

И он по-прежнему выбор моего сердца

Потому что узы, возникнув, не рвутся,

А обещание, данное когда-то,

Должно быть сдержано любой ценой.

Она негромко пела старую песню, и слезы текли по ее щекам. А когда кончила, Джервон снова уснул. Красная грязь подсохла и превращалась в корку у него на лбу. Хиана положила руку на плечо сестры.

— Ты его любишь? — спросила она. — Этого… Алона.

— Да, я его люблю, — прошептала Эйдрис, зарыв лицо на плече Хианы, не в силах посмотреть ей в глаза. — Люблю… сильнее, чем могу сказать.

Хиана обняла ее, погладила завитки волос сестры.

— Скажи, а он отвечает на твою любовь? Сказительница молча кивнула.

— Но я боюсь за него, — прошептала она. — Он в большой опасности.

— Мы тебе поможем, сестра, — пообещала Хиана, сжимая руки Эйдрис. — Я скажу матери и отцу, чтобы готовились выезжать завтра утром.

Эйдрис покачала головой.

— Завтра может быть поздно. Сегодня вечером. Алон один выслеживает Яхне в Месте Силы — темной Силы. Я не смею ждать дневного света.

Хиана стала серьезной.

— Ночь безлунная, — негромко сказала она. — В это время Тень сильнее всего. Особенно в Темном месте.

Сказительница кивнула.

— Знаю. Тем более нужно отправляться до рассвета.

Джойсана и дочь Керована кивнули и неслышно вышли из комнаты, оставив Эйдрис одну с отцом.

Сказительница сидела рядом с ним, держала за руку и смотрела, как он спит. Она негромко снова запела; воспоминания пробегали в ее сознании, как играющие дети. Джервон… несущий ее, еще совсем маленькую, на плече. Джервон, во дворе упражняющийся с Керованом в фехтовании, лицо у него раскраснелось и полно жизни. Джервон, который учит ее нападать и защищаться деревянным мечом. Джервон, поднимающий ее после первого падения с лошади; лицо его искажено тревогой… Джервон, стоящий рядом с женой, обняв ее: такими она в последний раз их видела перед исчезновением Элис.

Воспоминания перешли в сны, Эйдрис задремала, сидя у постели отца и по-прежнему держа его за руку.

Она проснулась, когда дверь открылась и вошла Джойсана. Приемная мать переоделась в брюки для верховой езды и сапоги с высокими голенищами, которые защищают ноги от подлеска. На ней утепленная куртка, а каштановые волосы плотно заплетены.

В руках она держала груду одежды.

— Я принесла тебе кое-что из твоей одежды, — прошептала она. — Сними эту влажную. — Она взглянула на Джервона. — Как он?

Эйрит притронулась пальцем к грязи.

— Высохла и потрескалась, — объявила она. — Дахон велела снять ее, когда…

Она замолкла, увидев, что Джервон открыл глаза. Взгляд его переместился с Джойсаны к Эйдрис. Джервон мигнул.

— Джойсана? — прошептал он, глядя на Мудрую Женщину.

Обе женщины ахнули во внезапной надежде и предчувствии.

— Джервон! — воскликнула Джойсана, сжимая руку друга. — Джервон, ты меня узнаешь?

— Конечно, я тебя узнаю, — явно удивленный, ответил он. — Но… это кто? — Он показал на Эйдрис.

Сказительница ахнула, потом поднесла руку отца к щеке. На руку полились ее слезы, горячие и соленые.

— Отец! — прошептала она. — О, отец! Спасибо, Янтарная Госпожа! Спасибо, Дахон!

Джервон смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Он сел, схватив ее за плечо.

— Эйдрис? — прошептал он. — Это ты? Но… но…

Джойсана обняла приемную дочь, которая от слез не могла говорить.

— Да, Джервон. Это Эйдрис. Ты был… болен… некоторое время. Долго. И только сегодня твоя дочь принесла лекарство, и ты наконец пришел в себя!