Читать книгу "Упавшие в Зону. В поисках выхода - Андрей Буторин"

Но послушались Забияку только ученые. Блямс же «ничего не предпринимать», когда над его другом нависла смертельная опасность, просто не мог. И он решил отвлечь внимание Герасимовского на себя, заодно сообщив Плюху, чтобы тот не волновался, что помощь уже спешит к нему. И первая часть его намерений действительно пригодилась Илоне – отвлекающий штабс-капитана Блямс позволил ей двигаться быстрее. А вот предупредить друга у «богомола» не вышло, тот оказался без «наушников».

Зато теперь зеленое полукольцо снова накрывало уши Плюха, и он воскликнул:

– Но ты же мог погибнуть!

– Ты тоже, – невозмутимо ответил Блямс. – А ты мне ближе, чем я.

Проглотив подступивший комок, разведчик буркнул:

– Не понимаю, как вообще уцелела эта гадина! Видать, даже «дымные черви» им побрезговали.

– Дерьмо не тонет, – сказала Илона.

– К счастью, все же утонуло, – бросил Плюх невольный взгляд на лежащий в стороне труп штабс-капитана в сталкерской одежде. Разведчик понял, кто был одет во все это ранее, и его передернуло от неприятного воспоминания.

– Надо бы его похоронить, – неуверенно произнес Юлий Алексеевич.

– Не надо, – буркнула Забияка. – Да и нечем могилу рыть. Давайте о себе подумаем, мы-то пока живые.

– Мы же все решили, – с удивлением глянул на нее косморазведчик. – Идем, устраиваемся на ночлег, завтра снова идем – с надеждой успеть до заката.

– Никуда ты сейчас не пойдешь! – зашипела Илона. – У тебя голова разбита! И сотрясение мозга наверняка имеется.

– Кость цела, – опустил взгляд Плюх. – А сотрясение я перетерплю. Сам виноват, так что…

– Виноват, да, – кивнула Забияка. – Но, ежели с другой стороны посмотреть, то ты нас всех спас, скорее всего. Еще верста-две, и лес кончится, начнется равнина. Герасимовский вел бы нас до нее, а потом, дождавшись, пока мы все будем как на ладони, положил из-за дерева всех разом, будто кегли. Нам и не укрыться бы нигде.

– Если ему именно это было надо, – не глядя в глаза любимой, проговорил разведчик, вспомнив реплики штабса.

– А чего еще? Взять меня живой? Коли ему это удалось бы, в чем я сильно сомневаюсь, то до Новоромановска ему бы меня не довести; я бы этому весьма воспротивилась – это раз, а сам штабс все ж таки пожеван «червем» и вряд ли у него достало бы сил тащить меня связанной на закорках – это два. Так что, полагаю, он просто намеревался нам отомстить.

– С чего ты решила, что его «червь» пожевал? – вновь бросил Плюх взгляд на тело штабса.

– Скособочен был. И форму свою ведь не сам поменять решил. Полагаю, «червем» и стянута, словно кожица с колбаски. Видать это «червя» отвлекло – тряпки за добычу принял, – а Герасимовский воспользовался. Как – не спрашивай. Может, в землю зарылся и дышать перестал, может, летать научился – теперь это никто не скажет. Да оно нам и надобно ли?

– Согласен, ни к чему, – мотнул головой и тут же поморщился от боли разведчик. – А вот этот длительный привал, думаю, пора заканчивать.

– Не пора! – притопнула Забияка. – Кому сказано: никуда ты сейчас не пойдешь! До утра отлежишься, а там поглядим. И потом, мы уже и впрямь слишком много времени потеряли. Ежели шли бы, как планировали, могли до темноты к Дальним холмам успеть. Там есть, где ночевку устроить. А сейчас что? Говорю же: лесу версты две осталось, не более, а потом – равнина голая. Как по мне, не лучшее место для ночлега.

– Но сейчас-то что делать?

– Тебе – лежать. Желательно уснуть. Я поброжу вокруг, может, чего на ужин добуду. Блямс станет тебя с учеными охранять. Расклад ясен?

Плюху оставалось только со вздохом кивнуть. А вот профессор Тетерин сказал вдруг то, чего никто не ожидал:

– Я вот что подумал… Мы обсуждали варианты наших действий. Первым делом барьер, потом Лазаревское, затем Кактусовое поле… Но мы забыли еще об одном варианте. А ведь он совсем рядом.

Олег Дмитриевич покосился на убитого штабс-капитана.

– Так-так-так-та-аак!.. – с живым интересом посмотрел на коллегу Сысоев. – Вы имеете в виду… «дно»?

– Именно. «Дно Зоны». После того как туда… отправился Аникей, мы же выдвигали версию, что это – один из выходов. Почему бы сейчас, пока мы рядом, это не проверить?

– Потому, – тут же отреагировала Забияка, – что обратного пути не имеется. Даже не так… Мы не сможем понять, куда мы идем – за свободой или за смертью.

Вот, господин Тавказаков туда… канул. А что с ним? Кто знает?

– То же самое будет и при остальных вариантах, – попробовал возразить Тетерин.

– Не скажите. За барьером-то уж точно Земля – неясно, правда, которая именно. Вот и Егор не даст соврать, он Зону сверху видел. Так что, ежели выберемся за барьер, то всяко не в небытие канем. С Лазаревским сложнее, не спорю, там однозначности нет. А с Зоной «питекантропов» как раз все ясно – там мир дикарей. Туда не особо хочется, но это тоже не неизвестность. Впрочем, я никого убеждать и отговаривать не стану, пусть каждый выбирает свое. Одно скажу: добираться туда самому придется, а это значит: не факт, что дойдешь.

– Нет-нет! – замахал руками Олег Дмитриевич. – Я же не к этому! Просто напомнил, что есть еще один вариант.

– Хорошо, – кивнула Илона, вставая. – Будем иметь в виду. А теперь извольте отдыхать, но и бдительность не теряйте. Я – на охоту.

– Ни пуха, ни пера! – пожелали ей ученые. Плюх такой присказки не знал и значения ее не понял.

Наконец-то выдалось время как следует поговорить с Блямсом. В его разумности Плюх и ученые давно не сомневались, но теперь, когда с помощью устройства-переводчика «блямканье» «богомола» превратилось в понятную речь, косморазведчик порой забывал, что перед ним сидит не человек, а представитель иной цивилизации.

Ученым хотелось разузнать про эту цивилизацию, расположенную на открытой Плюхом планете Машечка в системе Эпсилона Эридана. Но самому разведчику это было не столь интересно. Во-первых, он провел на Машечке целых полгода; во-вторых, ему неловко было слышать название этой планеты (вот ведь угораздило его тогда дать ей имя бывшей – тогда еще, впрочем, настоящей – возлюбленной!); наконец, в-третьих, ему куда интереснее было послушать о пребывании Блямса у арги.

Кстати!.. Глупость, конечно, но так и свербит… Плюх уже пробовал произносить имя друга с надетыми «наушниками», но это ничего не дало, «Блямс» оставалось просто «Блямсом». И он все же решился.

– Послушай, дружище, – сказал разведчик. – Когда я разговаривал с одним из арги, я назвал твое имя. То есть, то прозвище, которое я тебе дал – Блямс. Но услышав его, арги сделал оскорбленный вид, сказал, что мои слова неприемлемы, и прервал разговор. Так что же я такое говорю, когда произношу: «Блямс»?

– По-разному, – ответил зеленый друг. – Ты ведь говоришь это всегда с разной скоростью, с разной высотой звука, много чего… Для тебя – одинаково, для нас – нет. Мы говорим намного быстрее, поэтому…