Читать книгу "Киллер на диете - Дарья Калинина"

– Тетя Оля! Как ты можешь? Ведь это же я! Твой названый сын!

– Дурак! Какой ты мне сын? Ты кто, вообще?! Убирайся из моего дома!

– Тетя Оля…

Но в этот момент о дверь чтото весьма ощутимо шмякнули. Видимо, Петровна снова пустила в ход свое излюбленное метательное оружие в виде металлической вазы для фруктов. Ну да, малахитовая пепельница ведь уже погибла! И пришлось Петровне схватиться за другое оружие.

Тото эта ваза у нее была такая покореженная! А Мариша еще удивлялась, с чего вдруг ваза помята сразу с нескольких сторон! Ну теперьто все ясно. Когда у Петровны случается приступ дурного настроения, она вымещает свою злобу на окружающих, швыряя в них различные предметы. А металлическая ваза ей кажется для этого самой подходящей вещью.

– Да ты вконец свихнулась! – услышала Мариша голос отца Аюши.

Мариша быстро шмыгнула наверх по лестнице, догадываясь, что сейчас будет. И точно! Отец Аюши вылетел из квартиры Петровны, ругаясь и отряхиваясь от ореховых скорлуп, яблочных огрызков и различного бумажного мусора. Видимо, кроме вазы Петровна вытряхнула на своего названого сыночка еще и ведро с различным мусором. Аюши ведь давно не было дома. Так что мусор выбрасывать стало некому. И его должно было накопиться предостаточно.

– Старая карга! – вполголоса ругался отец Аюши, стряхивая с себя рыбьи кости. – Старая ведьма! Вконец свихнулась! Бедная моя девочка! Бедная Аюша! Как я был не прав! В том, что случилось с тобой, я виню лишь самого себя!

В голосе мужчины послышались слезы. И в душе Мариша потерла руки. Так! Отец Аюши уже накануне сдачи. Еще пару деньков таких моральных терзаний – и он будет так счастлив увидеть свою дочь живой, здоровой и веселой, что простит ей все былые прегрешения и разрешит выйти замуж за кого угодно!

Отец Аюши быстро побежал вниз по лестнице. Мариша не стала его останавливать. Во-первых, ее теперешний облик призрака с седой потасканной бородой только напугал бы мужчину, но уж никак не успокоил бы его. А вовторых, у нее было куда более важное дело к самой Петровне. И присутствие посторонних ей совсем не требовалось.

Подождав немного, чтобы Петровна успокоилась (Марише совсем не улыбалось, чтобы и в нее прямо с порога полетело чтото тяжелое), девушка открыла дверь и тихонько вошла внутрь. Петровна громыхала чемто на кухне. Это Маришу немного огорчило.

Кухня – это не самое лучшее место для начала беседы со злобной старухой! Всем известно, что в кухне имеется огромное количество подходящих для метания в голову противника предметов. Но выбора у Мариши не было. Она уже стояла в квартире старухи. И было ясно, что пора ей начинать свое выступление.

Вдохнув побольше воздуха, Мариша отключила пробки в счетчике. И пока Петровна на кухне охала и проклинала всех подряд, начиная от министра энергетики и заканчивая бездельниками у них в жилконторе, Мариша осветила себя маленьким фонариком и грустно заухала:

– Оля! Я – старый барин! И я пришел к тебе, Оля! Как же ты виновата передо мной!

Петровна взвизгнула и уронила чтото. Кажется, это была кастрюля, потому что железная емкость загрохотала, напугав саму Маришу. С трудом сдержав дрожь, она все же продолжила.

– Оля! – тяжелым низким голосом произнесла Мариша. – Оля, зачем ты тревожишь мой покой?! Зачем тебе мои старые кости? Ведь я давно умер! Убит своею неверной женою! А ты не даешь мне покою даже теперь, после моей смерти!

Судя по тому, что Петровна молчала и ничем не швыряла в Маришу, ее пробрало.

– Т-т-ты?! – «прозаикалась» наконец она. – Старый барин?! Это ты? Ты пришел ко мне?

– Я, Оля, – скорбно произнесла Мариша. – Какая же ты жестокая!

– З-зачем ты пришел ко мне?

– Покарать тебя, Оля! За все твои злодеяния покарать!

Петровна протестующее всхрюкнула и закричала:

– Я ни в чем перед тобой не виновата! Это все девчонка! Та дура безродная! Это она все придумала!

– Оля! Какой грех на тебе великий! Разве это завещала тебе твоя мать?

– М-мама? Т-ты говоришь про мою маму?!

– Про нее самую! Замечательная была женщина!

Кажется, Петровну это изумило.

– Ты до сих пор ее любишь? – спросила она. – Даже несмотря на то, что она сделала с тобой?

– Оля, даже я не властен в своих чувствах, – с горечью произнесла Мариша, все больше и больше входя в роль призрака. – Пойми это и прости меня!

– Значит, ты до сих пор любишь мою мать? Но ведь она, конечно, давно умерла! Ты встретился с нею?

– Да, Оля. И теперь мы вместе.

Петровна зажала рот рукой.

– А сокровища? – жалко произнесла она. – Их мы можем оставить себе?

– Кто – мы, Олюшка?

– Разве ты не знаешь? Я и моя на…

Но договорить Петровна не успела. Внезапно в квартире вспыхнул свет. А затем знакомый Марише голос произнес:

– Что тут у тебя происходит, Петровна? Свет не горит! Квартира нараспашку! Совсем ты, что ли, рехнулась на старости лет? Даже и не знаю, как с тобой дальше быть!

И с этими словами в кухне появилась Елизавета Ивановна. Та самая старушка-отшельница из сгоревшей деревни Прянишкино, с которой удалось познакомиться подругам! Меньше всего Мариша рассчитывала увидеть в квартире Петровны эту особу. И что ей тут нужно? Как она тут оказалась? И, главное, держится с таким уверенным видом, словно пришла к себе домой!

В равной степени и Елизавета Ивановна поразилась, обнаружив перед собою призрак. Впрочем, при ярком свете она не признала в наряженной Марише призрак старого Барина.

– Ты кто такой, старый хрыч?! – воскликнула она.

Мариша молчала, как парализованная, будучи вне себя от охватившего ее изумления. А вот Петровна воскликнула:

– Лиза! Не тронь его! Это сам Барин ко мне явился!

– Какой еще Барин, блин?! Нет, ты совсем рехнулась! Старый барин давно подох! Тебето должно быть это известно лучше других! Ведь это твои родные мать с отцом и отправили его на тот свет!

Забывшись, Мариша в изумлении ахнула своим настоящим голосом. Обе старушки немедленно повернулись в ее сторону и обалдело уставились на нее.

– Да ты, сдается мне, совсем не тот, за кого себя выдаешь! – воскликнула Елизавета Ивановна, которая была и побойчее, и помоложе Петровны.

И, сделав шаг к Марише, старушка безбоязненно сдернула с ее лица фальшивую бороду. Бедный шиньон Инны никак не рассчитывал на такое с ним обращение. Он дрогнул, и клок его остался в руках у старухи.

– Ага! – торжествуя, закричала она. – Я же говорила! Это и не старик вовсе!

И зорким не по возрасту глазом углядев гладкую ровную кожу Маришиной щеки под порослью фальшивой бороды, она завопила: