Читать книгу "По следу "Аненербе". Вангол-3 - Владимир Прасолов"

Уже под утро Лемешев нашел дремавшего Кольшу.

– Проснись, бродяга…

– А? Что случилось? – встрепенулся тот спросонья.

– Ничего, все тихо пока. Дело есть, Кольша, идем.

В подвале, налив Кольше кипятка в кружку, Лемешев сказал:

– Пей чай – и в разведку, Кольша. Надо к нашим пробиться, доложить о том, что мы держимся, и получить приказ, что делать дальше. Может быть, сможешь пополнение сюда провести, медикаменты, бинты нужны.

Кольша молча выслушал Лемешева и, отставив недопитый кипяток, ответил:

– Я отсель никуда не пойду.

– Кольша, это приказ.

– Почему я должен идти, а не кто другой?

– Кроме тебя никто не пройдет. Переодевайся в свою одежку – и ползком отсюда до тех деревьев, а там – к тем домам. Проскочишь здесь, дальше пробирайся к нашим, ближе к реке. Там вчера бои не стихали. Нарвешься на немцев, может, тебя и не тронут, так что давай, Кольша, без возражений, нету времени на разговоры. Вернешься, еще поговорим.

Кольша долго молчал, потом стал снимать с себя гимнастерку.

«Вот и ладно, сынок», – подумал Лемешев.

Он крепко обнял парня, ставшего ему совсем родным.

– Пройди, Кольша, передай нашим все, что я сказал.

– Пройду и вернусь, – твердо ответил Кольша и нырнул в темноту.

С рассветом немцы, подтянув несколько орудий, возобновили атаку, били и били по дому с горсткой разведчиков Лемешева. Когда пошли в атаку, их вновь встретили огнем из уцелевших амбразур, но левое крыло молчало, и через него немцы ворвались в здание. Отступая, отстреливаясь от наседавших немцев, Лемешев, раненный в ногу, с одним из раненых бойцов спустился в подвал. Они, устроившись на ящиках с боеприпасами, держали на прицеле небольшой коридор и дверь, но немцы перестали стрелять. В наступившей тишине с издевкой прозвучало:

– Русский Иван, сдавайся! Выходи, будешь жить!

Лемешев улыбнулся. Он встретился взглядом с Петровым, тот тоже улыбнулся и покачал головой. Лемешев выпустил всю обойму в проем двери и бросил туда ставший ненужным пистолет.

– О! Гут! Гут! – загалдели немцы снаружи.

– Счас, суки, обождите…

Было ясно, что выхода нет… Сергей, вынув чеку из гранаты, положил ее на ящик с противотанковыми минами.

«Вот и ладно, Пловец, теперь не стыдно», – последнее, что он сказал самому себе перед тем, как мощный взрыв разнес руины дома вместе с ним и теми, кто хотел его взять живым.

До своих Кольша не добрался. На этом участке немцы разорвали оборону города и вышли к Волге. Его схватили утром следующего дня в развалинах одного из разрушенных домов. Он пытался бежать, но немец ударил его и, связав руки и ноги, несколько часов держал взаперти в одной из уцелевших комнат дома. Потом его забрали и вместе с другими детьми и подростками машиной вывезли из Сталинграда в близлежащий небольшой городок. В бараках, куда их привезли, было уже много детей. Кольша искал возможность побега, но их охраняли с собаками. Уже на следующее утро его в числе многих других под конвоем привели на станцию и погрузили в вагон железнодорожного состава. Поезд тронулся, унося его и сотни испуганных и потерянных девчонок и мальчишек на чужбину. Через несколько дней пути они прибыли в какой-то портовый город. Их помыли в бане, переодели в одинаковую одежду. Потом было нечто похожее на проверку здоровья и отбор. Их осматривали врачи, после чего детей из шеренг выводили и распределяли по разным группам. Через три дня Кольшу вместе с группой отобранных мальчишек посадили в трюмный отсек большого корабля. Их сопровождали несколько военных; как Кольша узнал позже, это были офицеры СС и несколько женщин, которые готовили пищу и выполняли обязанности воспитателей. Некоторые из них говорили по-русски. Кольша пытался заговорить с одной из них, но холодный взгляд ее глаз и тихое: «Заткнись, ублюдок», – было все, чего он добился. Он очень переживал.

Кольша давно считал себя взрослым, он по праву считал себя уже солдатом, но его схватили и теперь куда-то везли вместе с детьми. Он был на голову выше всех ребят группы, и они постепенно все сплотились вокруг него, почувствовав в нем внутреннюю силу, защиту. И он принял лидерство. Часто, по вечерам, он рассказывал ребятам о своей жизни в тайге, о своей деревне. Его слушали, и под его рассказы спокойно засыпали, забывая о том, что с ними произошло. Путешествие затягивалось. Кольша сбился со счета дней. Никто не объяснял, куда и зачем их везут. У кого из детей сдавали нервы, начиналась истерика, тех уводили из их отсека, и больше их никто не видел. Кольша думал, что их убивали, но он ошибался. Их успокаивали лекарственными препаратами и везли в другом отсеке.

Измученные долгой дорогой и качкой, дети почти все время спали. Кольша потом плохо помнил все, что с ним происходило в этом длинном пути. Все было как во сне. Однажды, проснувшись от холода, он почувствовал, что его несут куда-то на носилках. Он хотел встать, но не смог даже пошевелиться, поскольку был привязан. Заметив, что он очнулся, к нему быстро подошла та злая женщина, и он снова провалился в небытие.

Очередная партия детей для селекционного отбора и последующего комплекса экспериментов в Новую Швабию прибыла в первые дни весны сорок третьего года. С момента, как их погрузили в трюм океанского корабля, и до момента прибытия в лабораторию они ни разу не увидели солнца. Когда Кольша открыл глаза, он кроме сильной боли во всем теле не испытывал ничего. Его организм, напичканный медикаментами, не реагировал на команды его мозга. Несколько дней он приходил в себя, прежде чем смог встать на ноги. Многие из детей восстановиться не могли еще дольше. Кольша ухаживал за больными, помогал им как мог.

Отношение к детям со стороны персонала лаборатории, куда они попали, было лучше, чем прежде. К ним теперь относились бережно, как к лабораторным крысам, которых всегда не хватает для экспериментов. Кольша никак не мог понять, где он находится. На улицу их не выпускали, окон в помещениях не было. Разбив прибывших на возрастные группы, их поселили в просторных светлых комнатах. Хорошо кормили, постепенно начались различные учебные занятия, в основном по освоению ремесел. Их периодически водили в бассейн, в спортзал, где с ними занимался тренер. Всех с первых дней пребывания стали обучать немецкому языку. С какого-то момента им запретили даже говорить между собой по-русски. За любое нарушение установленных правил поведения следовало немедленное и неотвратимое наказание. От физической порки плетью до лишения завтрака или обеда. Все достижения и успехи поощрялись в обязательном порядке. Постепенно это стало приносить ощутимые плоды. Подростки стали прилежно заниматься; устремленные к своим личным достижениям, они быстро забыли, кто они и откуда. Многие, особенно дети до десяти лет, совсем забыли родной язык. Те постарше, кто его помнил, изучая немецкий, все чаще и чаще на различных занятиях слышали, что их период пребывания в стране варваров был счастливо завершен благодаря представителям расы господ и теперь они свободны и проходят обучение, чтобы занять достойное место в жизни. Что их главное предназначение – в преданном служении великой германской нации. То государство, с жутким названием СССР, в котором они были освобождены от оков иудо-коммунизма, больше не существует, страна очищена от скверны, и придет время, когда они, выполняя свою миссию, ступят на ее землю и будут возделывать ее на благо великой расы. Они должны вырасти сильными и здоровыми, свободными и счастливыми людьми во имя процветания единого порядка на земле, установленного Богами, потомкам которых они призваны служить.